Жизнь после смерти
Шрифт:
Кабан напряг свой небольшой, но очень практично организованный мозг. Кому, ну кому из влиятельных людей он еще не успел наступить на мозоль? Таких не было. А все жадность. Сколько раз, вставляя жертве в заднепроходное отверстие паяльник, Кабан говорил о том, что надо не жадничать, а делиться. Других учил, а сам неучем остался. Таковым и помрет. А не хочется. Ой, как не хочется Кабану помирать дураком. Поэтому он собрал жалкие остатки своей гордости в кулак и отправился на поклон к своему глубокоуважаемому врагу – Виктору Петровичу Зорину.
Виктор
Что же делать? Выход есть, его не может не быть. Если у него не осталось друзей, нужно обратиться за помощью к врагам, только и всего!
И такие люди были. Враги всего мира, всех криминальных группировок, которым было наплевать на Шмидта, на Белова, на Зорина…
note 3 эт человека, его дыхание было хриплым и… знакомым. Белов опустил оружие.
– Док, я ведь мог тебя убить, – сказал он укоризненно.
В бытовку вошел Доктор Ватсон. На него было страшно смотреть, его трясло, с голого черепа на лицо стекали крупные капли пота.
Мне нужна помощь, – сказал он тихо. – Сними меня с иглы…
Почему сейчас? – удивился Белов. – И с чего ты взял, что могу тебе помочь? Это ты у нас доктор Айболит.
Сейчас или никогда. Я скажу, что надо делать. Пойдем со мной, – попросил он жалобным тоном.
Белов имел представление о том, что такое ломка. Он хорошо помнил, как в свое время мучился Космос. Белов оглянулся на Лену, ища поддержки. Та молча кивнула.
Белов и доктор вышли на улицу и направились в его резиденцию. Здесь все было готово для лечения. Ведерко с водой на табурете у входа, на полу другое ведро – для выделений. Окно было заколочено. Рядом с кроватью из стены торчал мощный металлический кронштейн.
– Ну, давай, – вздохнул доктор, – пристегивай. – И протянул Белову наручники. – Орать буду – не реагируй. Ленка пусть навещает. А вы с ребятами не заходите, – он вытер ладонью пот со лба и скривился в болезненной улыбке. – Забей вход.
Белов накинул один браслет на запястье доктора, другой пристегнул к кронштейну. В душе он одобрял его поступок. Стремление к свободе – это нормально! А наркотики – самая
страшная зависимость из всех возможных. Неволя в кубе! Саша опять вспомнил Космоса, как тот ловил на кухне вместе с отцом инопланетян, и ободряюще улыбнулся Ватсону.
– Ну, Док, держись! – Выйдя из бытовки, он взял две заранее приготовленные доски и молоток и крест накрест заколотил вход в дом. Гвозди впивались в деревянную плоть с легким скрипом, стук молотка прозвучал в ночи неожиданно звонко и гулко.
"Будто гроб заколотил", – подумал Саша, сунул молоток под порог и с чувством выполненного долга направился к своей бытовке…
Когда он вернулся, Лена сидела на постели и молча плакала. Белов подошел, сел рядом. Помолчав, протянул руку и взял ее за плечо.
– Не плачь, не надо, – сказал он. – Ну, перестань…
Вместо этого она заревела еще сильнее, резко оттолкнула его.
–
Саша не стал ее уговаривать а просто обнял и прижал к себе. Постепенно она успокоилась. Так они и просидели до самого рассвета.
А утром после завтрака Белов нашел Витька, рассказал о ночном визите Ватсона и попросил покараулить, чтобы к доктору, когда он начнет орать и биться в ломке, никто не заходил.
– И сам терпи, – предупредил он. – Уши заткни чем-нибудь.
Потом подогнал машину к своей бытовке и велел Лене одеться поприличнее, поскольку намечается выезд в город.
– Куда? Зачем? – Лена терялась в догадках, но сделала так, как просил Саша…
Они приехали в Москву. После относительно бессуетной подмосковной жизни Белокаменная показалась Лене гигантским муравейником, скопищем сумасшедших, постоянно куда-то бегущих и вечно опаздывающих. Она совершенно отвыкла от городской жизни.
В отличие от нее, Саша прекрасно себя чувствовал в каменных джунглях и лавировал среди хаотично несущихся, как броуновские молекулы, постоянно подрезающих друг друга машин, с ловкостью автогонщика. Ему не нужно было искать клинику пластической хирургии. Этот адрес он хорошо знал. Когда-то он сам подумывал об изменении внешности и даже обсуждал этот вопрос с московским авторитетом – медицинским, в области пластической хирургии – доктором Абдулатиповым. Старик буквально творил чудеса, но до дела тогда не дошло.
Когда Лена поняла, куда ее привезли, она не смогла произнести ни слова. Ее хватило странное безразличие, она безвольно подчинялась приказаниям Белова, но не сделала ни одного самостоятельного шага. Он сам зарегистрировал ее, заплатил деньги в кассу за операцию и лечение. Позвонил доктору, попросил уделить Лене побольше внимания… Дал сотню баксов сестре, которая пришла за ней, чтобы отвести в стационар.
Выйдя из клиники, он оглянулся на окна. В одном из них нашел Лену. Она стояла, прижавшись лбом к стеклу, и смотрела ему вслед. Белов помахал ей рукой, не рассчитывая на ответный жест. Но она ответила… Прижала ладонь к прозрачной и, наверное, холодной поверхности.
И Саше показалось, что этих лет ненависти к ней и разлуки будто и не было. Что он всегда любил ее, не переставал любить. Просто не мог простить нанесенной обиды, даже не обиды – оскорбления. А теперь вот – простил…
В "Конверт-Банке" Белова встретили немного настороженно, особенно охранники. Его длинные волосы и дешевый джинсовый костюм с Черкизовского рынка не располагали к доверию. Тем не менее, они сразу вызвали очкастого клерка, на которого произнесенный Сашей пароль подействовал, как волшебное слово "сезам" на автоматические двери пещеры Алладина. Клерк провел его в хранилище и оставил наедине с его ячейкой. Белов мысленно поблагодарил покойного Пчелу за предусмотрительность.