Жизнь, прожитая не зря

Бойков Игорь

И полуобернувшись назад, прибавил весело:

— Да я в армейке получше многих офицеров на местности ориентировался. Потому что с детства любил по нашим лесам шариться. Помню, всё оружие с пацанами копали. В людных местах-то уж давно всё повыкапывали — вот мы и лезли во всякую глухомань.

Машина выехала за станицу и покатила по грунтовке. На неё никто не обратил внимания. Все думали, это Султан куда-то едет по своим делам на новеньком «Джипе».

Справа, в полукилометре от дороги, петлял Терек.

XII

Несколько

километров проехали молча. Станислав внимательно смотрел на дорогу, ощупывал глазами обочины по обе стороны.

Но ровная степь вокруг была пустынна. Лишь пару раз где-то вдали замаячили стада овец с пастухами. На расстоянии овцы казались маленькими пухлыми комочками, в беспорядке раскиданными по зеленеющей земле.

Заряженный автомат и «муха» лежали от солдата справа, на соседнем сидении. Сзади сидели Сослан с Николаем. Осетин держало свой «калаш» в руках, нервно елозил пальцами по спусковому крючку и теребил перемотанные синей изолентой рожки.

— Ты осторожней там. Он ведь заряжен, — коротко обернувшись, сказал ему Станислав.

Сослан быстро убрал пальцы с крючка, закрутил беспокойно головой по сторонам.

Николай сидел неподвижно, впившись пальцами в кожаную обивку сидения, и с жадностью, с голодным блеском в глазах смотрел на брошенный под ноги мешок с едой.

Станислав вспомнил, что до сих пор не объяснил осетину, как надо стрелять из автомата. На Николая он вовсе не надеялся.

«Да этот тюфяк и выстрелить-то не посмеет», — подумал он про себя.

Держа левой рукой руль, он тыкал правой в лежащее на соседнем сидении оружие.

— Смотри, Сос, вот это — затвор, вот это — предохранитель, — торопливо объяснял он.

Сослан, следя за его рукой, водил пальцами по своему «калашу», щупал, запоминая.

— Ты, Сос, не бойся. Стрелять не трудно. Людей валить — тоже. Только если пальба начнётся, не стой никогда на месте, понял? На землю сразу падай, прячься хоть за камень, хоть в рытвину, хоть куда.

И он снова посмотрел на осетина.

— А если по машине бить начнут, то вниз пригибайся. Потом приподнимись, долбани прикладом в стекло, очередь дай — и снова к полу. Не смотри там, попал или нет. Вниз сразу, носом в пол — и всё.

— Это, значит, предохранитель? — внимательно разглядывая «калаш» и осторожно трогая его пальцами, переспрашивал Сослан опять.

— Да, этот. Если что, снять с него не забудь.

Станислав понимал, что всё что он сейчас говорит — бессмысленно. Человека, никогда не державшего в руках оружия, невозможно обучить этому вот так за десять минут. И осознавал: наткнись они на вооружённых чеченцев — ему придётся рассчитывать только лишь на самого себя, на свой автомат с двумя полными рожками и подствольником, да на гревшую взор «Муху» с одним-единственным зарядом.

«Нет, гниды, не дамся вам больше, —

стучало внутри. — В лоб себе лучше последнюю пулю загоню».

Куда-то пропали страх, слабость, боль от недавних побоев. Ему сделалось упоительно, радостно. Неволя, цепи, зловонная яма — всё это теперь там, позади. Куда уже не было, не могло быть возврата.

Николай раскрыл-таки мешок с едой, вытащил оттуда лаваш, разломал его торопливо, протянув куски товарищам. Они жевали их с жадностью, впиваясь зубами в мягкий, душистый хлеб, запивали водой из пластиковой бутылки.

— Блин, в шмотки нормальные надо было переодеться, — досадовал Станислав. — Там же в доме валом одежды было. А-то такие оборванцы, что сразу ясно, откуда сбежали.

— Думаешь, если б переоделись, не ясно было бы? — ответил Сослан с набитым ртом. — Да разве может русский здесь на «Джипе» гонять?

Станислав криво усмехнулся:

— Ну, сам тогда садись за руль. Ты-то на чеха больше похож.

— Ничего не похож. Думаешь, они не поймут, что я не их нации? А если будут сомневаться, то на своём что-нибудь спросят. Тут я точно встряну.

— Ты их собачий язык совсем не знаешь?

— Ругательства знаю — выучил от хозяев. И всё.

— А больше и не надо. Нечего с этой падлотой разговаривать — мочить их всех, на хрен.

Разговор снова оборвался. Бьющее прямо, в глаза солнце слепило. По обеим сторонам дороги ярко зеленела вылезшая из глинистой земли молодая, ещё не успевшая выгореть травка. Справа, в отдалении, там, где протекал Терек, виднелись густые тростниковые заросли.

Впереди замаячили дома.

— Это, кажется, Гребенская, — сказал Станислав, всмотревшись.

— Э, стой, туда не надо, — сразу забеспокоился Сослан.

Солдат сбавил скорость.

— Погоди, соображу. Прикинуть надо, как дальше ехать. Вообще, здесь где-то недалеко нормальная трасса должна быть. Она прямиком на Кизляр идёт, по карте помню. Только нам туда никак нельзя. Там и машин полно, и чехи кругом. Нас враз запалят. К тому же у границы ихний чеченский пост наверняка будет — его точно не проскочим.

— Ага.

— Я вот боюсь, что эта грунтовку не к границе, а просто в соседнюю станицу ведёт.

Дома впереди проступали теперь отчётливо и медленно приближались.

— Если есть объездная дорога, то не хрен туда вообще соваться. Объедем, к чёрту, — и Станислав подтянул к себе на колени с соседнего сидения автомат.

— А если её нет?

— Да хрен знает. Но на трассу нам точно нельзя. Хотя и в Гребенскую эту не стоит. Мало ли — вдруг там, — и он мотнул головой назад. — Уже знают, что мы убежали. Они же с мобиламии все. Цинканут сюда, скажут, чтоб перехватили.

— Да не врубились ещё, наверное. Если кто и придёт, то в ворота постучит да свалит. Подумает, что нет дома никого, — сказал Сослан.