Жизнь, Ранчо, Любовь
Шрифт:
— О боже, не говори так. Я не хочу выглядеть как пещерный человек. — Черри изобразила, как засовывала пальцы в горло, и издала рвотный звук, вызвав у меня суровый взгляд.
Сегодня она уже дважды назвала меня пещерным человеком, и я начал задумываться, не стоило ли мне поработать над своей осанкой.
Но Аврора рассмеялась, положив руку на плечо Черри, как будто они уже лучшие подруги. Сначала ранчо, теперь моя сестра… Я не уверен, что хотел впустить Аврору и в эту часть своей жизни. У меня не было выбора в отношении ранчо, я не мог это контролировать.
Искушал ли я судьбу, открывшись ей? Особенно сейчас, когда изо всех сил старался не смотреть на неё.
— Поехали? — спросила Черри, приподняв бровь и уперев руку в бедро, пока она перебирала ключи.
Я прочистил горло и кивнул, пригласив сестру выйти. Она указала Авроре на свою машину, которая, несмотря на то, что она ездила по нашим пыльным дорогам, всегда выглядела безупречно.
Я повернулся, чтобы запереть дверь, предположив, что Черри тоже направилась к машине, как вдруг она оказалась у меня за спиной и прошептала мне на ухо:
— Рада, что ты согласен с тем, что она классная.
Проверив дверь, я обернулся, постаравшись сохранить бесстрастное выражение лица.
— Я никогда этого не говорил.
Она понимающе улыбнулась.
— Да, но твоё лицо говорило об этом.
ГЛАВА 7
Аврора
— Я ни за что на свете не стану это слушать, — проворчал Уайатт, когда зазвучала следующая песня с телефона Черри. Всё начиналось с тихого гитарного соло, затем парень с сильным акцентом в стиле кантри начал петь о глазах девушки, и зазвучало музыкальное сопровождение.
— Почему нет? — Черри запротестовала, и изо всех сил пыталась помешать Уайатту пропускать песни, пока она вела машину. — На самом деле, это неплохая песня из его репертуара.
— Не понимаю, как тебе ещё не надоело слушать всякое дерьмо.
Никогда бы не подумала, что именно так проведу вечер пятницы — сидя на заднем сиденье машины с Уайаттом и его младшей сестрой по дороге в бар, пока они спорили о музыкальных вкусах.
Но ещё месяц назад я бы и подумать не могла, что окажусь в Колорадо, разбирая вещи и продавая ранчо «Закат». Одинокая и лишённая вдохновения.
Вселенная любила иногда выкидывать неожиданные сюрпризы, не так ли? И по какой-то причине она решила, что мне это нужно. Так или иначе, всё уладится, и я с нетерпением ждала встречи со своей версией по ту сторону всего этого.
Я полностью посвятила время тому, чтобы жалеть себя и слушать свой плейлист на грустный денёк на задней веранде, пока не почувствовала себя слишком уставшей и не смирилась с необходимостью принять ванну с пеной и лечь в постель. В смысле, куда ещё я могла пойти? Я никого не знала здесь, на Ивовом хребте, и у меня всё ещё хватало достоинства, чтобы не устраивать вечеринку жалости в баре в одиночестве.
Но, похоже, у Вселенной
В виде странно-любезного приглашения от Уайатта, который, как я была уверенна до сегодняшнего дня, презирал меня без всякой на то причины.
Я не могла отрицать, что мне действительно было приятно быть нарядной, даже если я и сомневалась, не переборщила ли с кантри стилем. Я не могла понять, как истолковать то, как Уайатт скользнул по мне взглядом. Но, надев красные сапоги и старую рубашку бабушки Грейс, я почувствовала, что отдавала ей дань уважения, как будто брала с собой в город частичку её души.
Мне также было приятно делать что-то необычное и знакомиться с новыми людьми. Видит бог, мне здесь одиноко, и общение с людьми всегда поднимало мне настроение.
Черри не переставала болтать всю дорогу, задав мне кучу вопросов о жизни в Великобритании и признавшись, что зафолловила меня в соц. сетях. Я также узнала, что она уже заканчивала колледж и изучала курс дизайна интерьера, что звучало невероятно. Её энергия была такая нежная и вибрирующая — совсем не такая, как у Уайатта, — она немного напоминала мне о Софии, чем мгновенно заполнила пустоту в моей груди.
Наклонившись вперёд, чтобы взглянуть на экран телефона, я спросила:
— Кто этот певец?
— Наш брат, — произнесли Уайатт и Черри в унисон, хотя их интонации разительно отличались.
— Ты шутишь — твой брат знаменит?
— Нет, — проворчал Уайатт, прежде чем, наконец, выбрал песню и положил телефон.
— Вообще-то, да, — поправила Черри, и её тёмно-красные губы улыбнулись мне в зеркало заднего вида. — Хантер Хенсли.
Я не ошиблась, когда ранее упомянула о её сходстве с Уайаттом, у неё такая же светло-коричневая кожа и выразительные тёмные глаза, хотя от её взгляда на меня исходило мягкое тепло, в отличие от суровости Уайатта. Её угловатые черты лица и пухлые губы были обрамлены длинными черными волосами. Я представила, что Хантер — смесь их обоих.
— Он кантри-певец, — объяснила Черри, излучая гордость. — Очень талантливый. Пару лет назад он заключил потрясающий контракт со звукозаписывающей компанией, переехал в Лос-Анджелес, а остальное уже история.
— Невероятно! — Я смотрела в окно, когда мы, наконец, въехали в город. Гирлянды огней из уличных фонарей теперь горели, словно ряды звёзд. Иногда городок действительно казался перенесённым прямо из уютной книжки. Мы прошли мимо закусочной «У Руби», где раньше готовили самые вкусные бургеры на свете.
Уайатт фыркнул.
— О да, это здорово, что мы не можем поехать в город без того, чтобы к нам не приставали с просьбами об его автографе. — Повернувшись ко мне, Уайатт слегка изогнул губы в улыбке, а на его щеках появились едва заметные ямочки. — Одна девушка как-то спросила меня, нет ли у меня его старого нижнего белья. Честно говоря, что за фигня?
Я издала смешок, отчего брови Уайатта приподнялись. Тёмный взгляд скользил по моему лицу, словно он считал мои веснушки, затем он прочистил горло и снова наклонился вперёд.