Жизнь, Ранчо, Любовь
Шрифт:
Петарда.
Я не мог сосчитать, сколько раз Аврора заставляла меня улыбаться и смеяться, даже если большая часть улыбок была просто из-за её существования и на те глупости, которые она иногда выкидывала. Без Авроры я бы не выбросил и не сжег всю одежду, которая напоминала мне о Холли. Напомнила мне о человеке, которым, как я всегда думал, я должен был стать, но теперь понимал, что это сделало бы меня просто отчаянно несчастным, который никогда не смог бы стать самим собой.
Без Авроры я бы не позволил себе заниматься полуденным плаванием в озере, беззаботными верховыми прогулками или
Жизнь стала светлее, пожалуй, самое подходящее слово, чтобы описать, как она наполняла мою жизнь ощущениями. И ярче, когда она была рядом, солнечного света становилось намного больше, точно.
— Я думаю, самая длинная речь, что ты когда-либо говорил за один раз, — поддразнивал я, пытаясь притвориться, что его слова не задели меня так сильно.
— Да, ну, кто-то же должен был сказать, и я твой самый старый друг, так что, наверное, должен был быть я. — Дюк улыбнулся, допил свой напиток и хлопнул ладонью по барной стойке, звук эхом разнёсся по пустому помещению. — Кроме того, мы все знаем, что Сойер и Человек-волк, когда узнают, о чём ты говорил, начнут задавать тебе очень интимные вопросы, например, какие звуки она издает. Кто-то из нас должен быть взрослым.
Я чуть не выплюнул виски обратно в стакан. Запомнить для себя — не рассказывать Сойеру и Человеку-волку об Авроре.
Дюк хлопнул меня по плечу, когда я допил свой напиток, наслаждаясь нотками дыма в виски.
— А теперь давай покончим с этим, чтобы ты мог вернуться к своей девушке.
ГЛАВА 26
Аврора
— По-моему, ты уже в четвертый раз перебираешь поводья, понимаешь? — голос Уайатта испугал меня. Я резко обернулась и увидела, что он стоял, скрестив руки на груди, прислонившись к открытой двери конюшни, с глупой ухмылкой на лице.
Моё тело напряглось при виде него — от того, как золотистое солнце освещало его сзади, подчеркнув чёткие линии мускулистого торса и бёдер, обтянутых тёмными джинсами и белой футболкой. На нём снова была ковбойская шляпа, которая отбросила тень на озорной блеск его полуночных глаз.
Прошло всего несколько часов с тех пор, как он ушёл утром, чтобы помочь Дюку. И всё же, моё тело молило о нём, внутри всё горело от воспоминаний, как он заставил меня кончить дважды за утро, как будто я не видела его несколько недель. Не помню, чтобы я когда-либо испытывала такое возбуждение раньше. Я думала так же ещё до того, как между нами что-то произошло, но теперь знала, какие были невероятные ощущения, когда мы вместе — моё возбуждение зашкаливало.
— Просто хотела убедиться, что у нас всё есть, прежде чем все соберутся завтра, — заявила я, вешая поводья, которые держала в руке, обратно на крючок к остальным. Я упёрла руки в бока. — Как долго ты за мной наблюдаешь?
— Довольно долго. — Уайатт пожал плечами, его взгляд скользнул по моему телу и снова поднялся вверх, оставив после себя жар огня. — Видишь ли, теперь, когда я знаю, как ты выглядишь
Я приподняла бровь, пытаясь притвориться, что меня не бросило в жар при воспоминании о наших горячих обнажённых телах.
— Значит, ты просто представлял меня обнажённой?
Губы Уайетта изогнулись в улыбке, на щеках появились ямочки. Взгляд тёмных глаз встретился с моим.
— О, принцесса, я всё утро представлял тебя обнажённой.
— О боже, — я резко вдохнула, почти забывая выдохнуть снова. То, как он произносил «Принцесса», немедленно вызывало у меня воспоминания о том, как он произносил это слово, когда утром входил в меня сзади, впиваясь пальцами в мои бёдра.
У меня всё горело между бёдер.
Пытаясь вырваться из-под его чар, я вытерла лоб и улыбнулась тому, что произошло за последние двадцать четыре часа.
— Боже, так странно.
— Хм?
Уайатт оттолкнулся от дверного косяка и направился ко мне, один уголок его рта всё ещё был приподнят. Он точно знал, что делал со мной.
Его шаги сократили расстояние между нами, за исключением пары сантиметров. Внезапно я посмотрела на его широкую грудь, и меня одолели глупые, возбуждающие мысли о том, как я хотела провести языком по татуировке с орлом, которая, как я знала, находилась у него под рубашкой.
Я наклонила к нему голову и указала на нас.
— Мы. Месяц назад ты ненавидел меня, и теперь я не могу перестать думать о прошлой ночи.… Будет сложно, потому что все приедут завтра. Я буду очень занята всю следующую неделю, а тебе придётся присматривать за ранчо, когда ты не будешь проводить экскурсии и кататься верхом.
Нахмурив брови, Уайатт задумчиво кивал в течение нескольких секунд, затем мгновенно стёр с лица все признаки беспокойства. Он внезапно снял свою шляпу и надел её мне на голову.
— Я думаю, нам просто нужно максимально использовать сегодняшний день, не так ли? Я слишком долго ждал тебя, Аврора. У меня не осталось терпения.
Он ждал меня? Как долго?
Однако Уайатт не дал мне ни секунды на ответ, прежде чем наклонился, схватил меня за бёдра и приподнял, заставив взвизгнуть. Инстинктивно я обвила руками его шею, обхватила ногами его бёдра и сцепила ступни у него за спиной. Уайатт развернулся и прижал меня спиной к деревянной стене конюшни, прижавшись губами к моим губам.
Бёдрами я прижалась к твёрдому месту, которое взывало ко мне, и я ничего не могла с собой поделать, и двинула бёдрами, желая ощутить, как можно больше его тела, как можно больше трения. Я никогда не была так счастлива от того, что на мне сейчас лёгкое летнее платье, и рада, что юбка уже задрана, а это значит, что меня отделял от него только барьер из моего нижнего белья и его джинсов.
Боже, мне нужно немедленно раздеть его.
Но я была совершенно бессильна перед ним, зажатая между его крепким телом и стеной, ошеломлённая его запахом и жжением внутри себя. И всё же, я бы не хотела, чтобы всё было по-другому. Даже прошлой ночью и утром Уайатт полностью контролировал всё, давая моему разуму свободу просто раствориться в удовольствии. Я не осознавала, насколько сильно мне это было нужно.