Жизнь-река
Шрифт:
— Не скрою, братан. Пришлось икру пометать, — поигрывая шляпой–афганкой, в тон ответил я. — Думал всё, братан, — кранты.
— Откуда и куда стрелку набиваешь?
— Из Новосибирска. На север иду. Путешествую… — объяснил я. Местные «господа» восхищённо покачали головами.
— Ну, братан, ты даёшь… У вояк молотишь? — указав на мой камуфляжный костюм,
— Да нет… На пенсии я…
— Вот бы и мне, Серж, бросить к чертям собачьим бизнес… Надоели разборки с конкурентами, с ментами. Сяду на такой плот и уплыву куда–нибудь, — вздохнул хозяин «Джипа», утирая платком вспотевшую лысину.
— Хоть сейчас! Вместе с этим дедом… В один конец! — запальчиво отозвалась от машины молодая, обтянутая джинсами женщина. Очевидно, жена. Хлопнула ребёнка ниже спины.
— Опять уронил в пыль мой мобильник!
— Вот так, Серж… Остаётся одна работа. А жить когда?
— Станешь пенсионером, как этот старикан, плыви, хоть заплывись! — подкрашивая губы у зеркала «Джипа», проговорила женщина. В её голосе чувствовались нотки самоуверенности и безразличия к словам мужа: «Да куда он поплывёт? Так, треплется».
— Да идёшь ты… — отмахнулся от неё бизнесмен, как от надоевшей, беспричинно тявкающей собачонки. Поворотился ко мне.
— Я на пароме со своей тачки наблюдал, как ты вокруг воронки носился. Мы с Сержем на тебя забашляли. Молодец, братан, выплыл! Серж мне штуку баксов продул. Рисково, братан, крутанулся ты. Там же глубина семьдесят метров! Эта воронка уже не одного схавала. Прошлой весной у мужика мотор сдох, а на вёслах не управился. Сыграл мужик в неё. Так и не нашли… Не надо ли чего, братан?
— Нет, братан. Всё, что надо, есть.
А что скажу? Денег дай! Не помешают… Может, и дал бы… На буханку хлеба, на бутылку пива… Не больше. Так, рисовки одни…
— Лады! Всё пучком! Погнали, Серж!
Женщина подхватила малыша, повернулась ко мне.
— Помаши, сына, дедульке ручкой… Вот так! Будешь себя плохо вести, отдам
Вот коза драная! Нашла кем пугать ребёнка!
Прибежали мальчишки, принесли пять буханок хлеба и пару бутылок «Крем–соды». Выложили с полутысячной купюры сдачу. Всю, до копеечки. Я протянул им по десятке за труды.
— Возьмите… На мороженое.
— Спасибо, не надо, — обиделись мальчишки.
— Ну, тогда вам спасибо! А хотите в бинокль посмотреть?
Лица пацанов расцвели улыбками.
— В настоящий?
— Нет, в плавание игрушечный взял! Двадцатикратный! Это, скажу вам, пацаны, оптика! Наш, отечественный! Казанский завод!
Я дал им бинокль, и они бережно взяли его, поочерёдно подносили к глазам. Насмотревшись, вернули.
— Клёво! Когда вырастем, тоже, как вы, в путешествие отправимся. Только мы не по реке, а по морю поплывём…
— Пойдём, — поправил я.
— Почему пойдём? Мы не пешком, мы на яхте поплывём.
— Принято говорить, что моряки по морям не плавают, а ходят. Понятно? — потрепал я их за вихры.
— Ну, значит, пойдём. Это, наверно, прикольно… В разные страны заплывать… То есть, заходить… В Африку, например, или в Америку… В Австралию…
— Ещё как прикольно! — тем же слэнгом, смеясь, ответил я мальчишкам, освобождая из чехла палатку.
— Тут не ночуйте, — предупредили маленькие друзья. — Здесь всю ночь парни с тёлками тусуются, пивом оттягиваются. Музыка, дискотека… Километра два отплывёте… Нет, отойдёте… Там гладкая песчаная коса будет…
Я не пренебрёг советом мальчишек, в памяти которых, надо полагать, запечатлелся древним стариком с седой щетинистой бородой. Стащил «Дика» с мели, и течение подхватило, погнало дальше. Мальчишки махали вслед, пока поворот реки не скрыл нас друг от друга.
Будьте счастливы, маленькие романтики! Удачи вам!
И да храни вас Бог!