Жизнь Ренуара
Шрифт:
По возвращении с кладбища Таде и Мисиа Натансон увезли нескольких друзей, в том числе Ренуара, в свое имение в Вильнёв-сюр-Йон, где на скорую руку устроили обед. Лица гостей были искажены усталостью, скорбью. За столом царило мрачное, напряженное настроение. Время шло. Кое-кто из гостей пытался оживить беседу, вспоминая остроты поэта. Но в этой гнетущей атмосфере даже шутки покойного не имели успеха, гости лишь принужденно кивали головой. Вечерело... И вдруг очередное "словцо" Малларме было встречено громким, раскатистым, нервным смехом, который мгновенно заразил всех присутствующих. Смеялся "самый старый" и в то же время, как утверждал Таде Натансон, "самый молодой" из гостей - Ренуар. Это он вдруг разразился неудержимым, неумолчным, оглушительным
Мисиа Натансон, поначалу поддавшись всеобщему порыву веселости, вдруг смолкла, осознав неприличие этого смеха. Пытаясь оборвать его, она стала выговаривать смеющимся. Тогда Ренуар, повернувшись к хозяйке, обратив к ней худое лицо, обрамленное седой бородкой, слегка покачал головой и улыбнулся печально и мягко:
"Не огорчайтесь, Мисиа, ведь похороны Малларме бывают раз в жизни! "
* * *
"Вперед, мимо могил", - говорил Гёте...
Снова, как и в прошлом году, под рождество у Ренуара разыгрался приступ ревматизма, на этот раз поистине "ужасный" [186] . На несколько дней художник полностью утратил подвижность правой руки. Страдания его были так велики, что ему пришлось оставить работу.
186
186 Жан Ренуар.
Наконец боль утихла.
Ренуар снова стал владеть правой рукой. И возобновил работу над картинами.
И еще он возобновил свои утренние упражнения с мячиками.
III
СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ
Сливает полдень, в точности часов. Из блестков - море, море в вечной смене!
Валери. Морское кладбище
Ренуар не совсем оправился от перенесенного приступа. Боли не проходили. По совету врачей в феврале 1899 года художник уехал на юг и поселился в Кань-сюр-Мер, в гостинице "Савурнен", на берегу бухты Ангелов. Эту гостиницу рекомендовал ему приятель - художник Фердинан Деконши, женившийся на дочери ее владельца; он же расхваливал мягкий климат здешних мест.
"День хуже, день лучше, - писал Ренуар Дюран-Рюэлю.
– Словом, кажется, мне нужно к этому привыкнуть и смириться".
Вспомнив собственное предсказание о том, что, когда наконец он сам сочтет себя зрелым живописцем, его подведут силы, он делает вывод: "Грех жаловаться, могло быть и хуже".
Возможно, он писал эти слова, думая о несчастном Сислее. 1 февраля, незадолго до отъезда Ренуара из Парижа, он вместе с Клодом Моне провожал в последний путь человека, который был их веселым спутником в годы, проведенные в Фонтенбло. Казалось, судьба безжалостно преследовала пейзажиста, певца берегов Луэна. Успех никак не шел к нему, и он ожесточился. Конец его был ужасен: он умер от рака горла. И в довершение всего, словно в насмешку, как это часто случается с художниками, не признанными при жизни, его картины, еще вчера презираемые публикой, стали теперь предметом страстного внимания любителей живописи [187] .
187
187 В марте 1900 года Исаак де Камондо купил на аукционе картину Сислея "Наводнение в Порт-Марли" (в настоящее время находится в Лувре), уплатив за нее 43000 франков. Однако Сислей в свое время получил за эту работу 180 франков. Когда оценивались произведения из коллекции Кайботта, шесть картин Сислея были оценены Леонсом Бенедитом в 8000 франков.
"...могло быть и хуже..."
На полпути между Антибом и Ниццей, примерно в двенадцати километрах от каждого из этих городов, высится старинная "висячая крепость" Кань с крепостными стенами, воротами, крутыми улочками. На самой вершине холма старинный замок, построенный
Деконши не солгал: этот уголок - находка для художника. Гостиница "Савурнен" стояла у подножия крепости. Ренуар, приехавший сюда с намерением "пожариться на солнце", старался как можно больше работать на воздухе. Но ему было трудно ходить из-за сильно распухших ног. "Когда окрепнут ноги, надо думать, я стану поправляться быстрее".
Вопреки всем трудностям он, пользуясь его собственным выражением, "не сидел на месте", ездил проведать Дедона, жившего в Ницце. Однако, несмотря на жару, состояние его не улучшилось. "Я чрезвычайно расстроен. Здешний врач предупредил меня: если я буду исправно лечиться, лечение займет в лучшем случае полтора года. Как видите, мне не дают соскучиться, хотя, может, все это преувеличено".
Ренуару рекомендовали водолечение. Дедон советовал ему съездить в Италию, в Акви. В глубине души Ренуар мало верил в успех лечения. И все же в августе он отправился в Экс-ле-Бен.
В начале июля состоялся аукцион, на котором распродавались картины из коллекции Виктора Шоке. Одна из картин, в свое время написанная Ренуаром в "Ла Гренуйер", была продана за 20 тысяч франков [188] . Хорошая цена! Она, естественно, удовлетворяла художника. Но все это не приносило ему истинной радости. К тому нее его возмущало, что живопись превратили в предмет купли-продажи. Он не любил, когда смешивали искусство и деньги. "Деньги" это слово у всех на устах, и "деньгами" пытаются все объяснить, как будто люди, такие, как Ренуар, работая, могут думать о деньгах, а не трудятся ради собственного удовольствия, в силу присущей им неодолимой потребности творить, созидать...
188
188 Около 50 000 современных франков.
Ренуар осуждал современное общество за то, что оно подчинено власти денег. "Банк - невеселое учреждение, но современное общество не может без него обойтись. Банки необходимы для появления железных дорог, канализации, газа и удаления аппендикса".
Ренуар с тоской думал о былых временах, идеализируя минувшее столетие, сожалел, что перевелись принцы - покровители искусств. "А теперь, - говорил он, - теперь мы не картину вешаем на стену, а ценность. Почему бы не выставить на обозрение акцию Суэцкого канала?"
Что ж, можно и так... В конце концов, улыбаясь, говорил Ренуар, деньги, которые приносит художнику его работа, в сущности, оплачивают удовольствие, получаемое от творчества, что тоже неплохо. "Когда я путешествую и прошу отца Дюрана выслать аванс, это как-никак чрезвычайно удобно!" [189]
Летом Ренуар по обыкновению провел какое-то время в Эссуа, затем возвратился в Париж. Соседнюю мастерскую на улице Ларошфуко занимал молодой художник, в прошлом ученик Гюстава Моро. Он внимательно наблюдал за Ренуаром, но робость мешала ему представиться, - это был Жорж Руо.
189
189 Рассказано Жаном Ренуаром.
Как только наступила ненастная погода, Ренуар снова уехал на юг. Солнечный край был необходим ему не только для поправки здоровья, для доброго настроения. Он чувствовал, что юг - истинная родина его искусства. Это сверкание красок, теплых тонов, жизнь, бьющая всюду ключом, эта радость, молодость, прозрачность неба, ясность его, будто сотворенная духом, - все это как нельзя лучше отвечало его устремлениям, восторгу, который будила в нем природа, день ото дня все больше открывавшая его щедрому сердцу свою красоту, богатство и безмятежность. Поэзия его искусства и поэзия этого края слились воедино.