Жизнь солдата

Липовский Лев

Одним словом я тоже ждал какого-нибудь наказания, но мама меня и пальцем не тронула…

В пятом классе я узнал, что уже могу записаться в библиотеку. Для этого надо было только внести залог в сумме трех рублей. Конечно, у мамы денег было мало, но для библиотеки она готова была урезать свой бюджет. Ведь библиотека – вещь в высшей степени полезная. Книга никогда еще никому не мешала. Наоборот, она становится лучшим другом и спутником в жизни человека. Библиотеке к тому времени дали новое помещение на улице Луначарского. Это был небольшой одноэтажный кирпичный дом какого-то купца, удравшего за границу во время революции. В торец к этому дому поставили деревянную пристройку, где был

организован читальный зал с отдельным входом.

Заведовал библиотекой Л. И. Кучинский, известный всему Рогачеву как "вечный библиотекарь". Он бессменно работал в городской библиотеке со дня ее основания. Это был мужчина среднего роста с очень приятным лицом, причем, как это ни удивительно, облик его не изменялся в течение десятков лет, как будто он не подлежал течению времени. Много поколений любителей книг прошли через его руки, и никто не мог припомнить, чтобы он когда-нибудь был в плохом настроении. Он всегда приветливо улыбался и ко всем относился внимательно и благожелательно. Больше всего меня удивляло то, что он знал почти всех горожан поименно. Каждого читателя он встречал, как дорогого гостя, восклицая с доброй улыбкой: "О, кто к нам пришел!" Как будто этот приход читателя его прямо облагодетельствовал. Когда я пришел записываться в библиотеку, он, узнав мою фамилию, забросал меня вопросами и крайне удивил меня знанием нашей семьи.

– Как здоровье мамы?

– Где работает Лазарь?

– Не вышла ли замуж Соня?

Я стоял за стойкой ошарашенный его всезнайством. Я в тот момент еще не знал, что он одновременно работал и секретарем в нашей школе и, естественно, знал наизусть всех учеников и их родителей. А ведь до меня в этой школе учились и Соня, и Лазарь.

Когда я дома рассказал маме про Кучинского, она мне сразу ответила:

– Он ведь и в школе, и в библиотеке работает сто лет, как же ему не знать всех.

Первая книга, которая была предложена мне Кучинским, запомнилась мне надолго, можно сказать, на всю жизнь. Это была книга Н. С. Смирнова "Джек Восьмеркин – американец". Конечно, эта книга была не для моего возраста, и запомнилась она мне не потому, что понравилась, нет, я с трудом ее прочитал. Но прочитал только потому, что это была моя первая книга, взятая в городской библиотеке, о чем я уже давно мечтал. Я хорошо помню, что нес ее домой с большой внутренней робостью. Наконец-то я стал законным читателем нашей библиотеки. Хоть и с трудом, но книгу я прочитал за три дня и, не зная о часах работы библиотеки, побежал за новой книгой в десять часов утра. На дверях библиотеки висел замок. Оказалось, что библиотека работает с пяти до одиннадцати часов вечера.

Удивительно, но я почему-то еще не раз прибегал в библиотеку задолго до ее открытия, забывая расписание ее работы. Хорошо, что рядом находился дом, где жил Арон Шпиц. У него я часто проводил время в ожидании открытия библиотеки. Я очень сильно увлекся чтением и чуть ли не каждый день бегал в библиотеку. Почему-то больше одной книги Лазарь Иосифович мне не давал, хотя я, как и все другие читатели, внес необходимый залог. Когда я просил у него еще одну книгу, он неизменно отвечал с приятной улыбкой:

– Ноги у тебя молодые, и лишний раз прибежать в библиотеку – тебе на пользу.

Он, конечно, не знал, сколько времени я трачу на ожидание открытия библиотеки. Но обижаться на него я и не думал, потому что его лицо всегда было добрым, и я не сомневался в правильности его решения. Больше того, Кучинский мне очень нравился своей общительностью, и я иногда подумывал, что неплохо бы стать таким же добрым библиотекарем, как Лазарь Иосифович Кучинский…

Когда рядом с нашим домом открыли пионерский клуб, я почему-то долгое время не решался

туда заходить. Мне казалось, что туда ходят только те мальчики и девочки, которые носят пионерские галстуки. У меня же его не было. И у моих друзей его не было тоже. Поэтому мы втроем и пользовались только спортивными снарядами, стоявшими во дворе.

Но любопытства ради я однажды решился переступить порог пионерского клуба. Там было много комнат и один большой зал. Вошел я, наверно, не вовремя, потому что никого там не увидел, но все двери были не запертыми, и я заглядывал во все комнаты. В одной комнате я увидел на столах детали от моделей самолетов – там был авиамодельный кружок. В некоторых комнатах было чисто и поэтому непонятно, чем там занимаются.

Одна комната особенно привлекла мое внимание. В ней-то я и застрял. На столе и на стульях лежали балалайки, мандолины, домры и другие инструменты, названия которых я не знал. Но не они потянули меня в комнату. Весь угол этой комнаты занимал большой черный рояль – это была самая желанная вещь для меня. Еще в детском садике я пробовал подойти к роялю, но меня даже близко не подпускали к нему. Воспитательницы предупреждали, чтобы мы не прикасались к роялю. А теперь вот он, стоит в углу, и никого в комнате нет. Как тут было не воспользоваться моментом? Я давно хотел научиться играть на рояле. Я всегда завидовал всем детям, которые учились играть на этом инструменте. Сколько раз я уговаривал маму учить меня играть на рояле, но мама каждый раз со вздохом отвечала, что у нас нет таких денег.

И вот я в пустой комнате, а передо мной моя мечта. Я открыл крышку, и сердце мое заволновалось. Сколько клавишей! И черные, и белые! Сколько они таят в себе таинственных звуков, даже представить невозможно. Эх, как жаль, что у меня нет отца! Был бы отец, я бы уже давно играл на рояле, как Вадим в могилевском доме отдыха. Я осторожно нажал клавишу, и душа моя затрепетала: раздался приятный, короткий и в то же время сочный звук. Я ударил по черной клавише, и получился какой-то жалобный звук. Я стал ударять пальцами по клавишам справа налево, и тоненькие, веселые звуки перешли в громкие строгие басы. Это было какое-то чудо. Сколько разных звуков! Восторг охватил всего меня. Впервые мне посчастливилось прикоснуться к этому волшебному инструменту. Я немножко отдохнул и опять стал тихо ударять по разным клавишам, извлекая чудесные звуки.

Я не услышал, как в комнату вошла какая-то тетя, но увидев, как чьи-то руки закрывают крышку рояля, успел быстро убрать с клавишей свою руку.

– Сюда заходить нельзя, – сказала строго тетя.

Она выпроводила меня из комнаты и заперла дверь на ключ. И почему меня всегда прогоняют от этого музыкального инструмента? Неужели он для меня опасен? Почему мне не разрешают подходить к роялю? Я шел домой, очень удрученный этими мыслями. Как будто все сговорились против меня. В детском садике близко не подпускали, в доме отдыха Вадим не разрешал трогать, а сейчас тетя прогнала, хотя в доме пионеров никого нет, и я никому не мешаю. Будто у меня на лбу написано, что мне на рояле играть воспрещается.

Разве я тогда мог предположить, что именно из-за тяги к роялю я чуть не лишусь жизни?

Мы с Ароном и Мишей продолжали лазить по канату, шесту и лестнице, но мысль о том, что в Доме пионеров стоит рояль, у меня теперь не выходила из головы. Я мечтал о следующей встрече с ним. Дело в том, что я очень жалел, что в первый раз только беспорядочно ударял по клавишам и не попробовал сыграть какой-нибудь мотив из песен, которые я пел. И как я не догадался тогда это сделать? Нет-нет, да возникали у меня мысли о том, чтобы опять оказаться наедине с роялем. И такой счастливый случай представился.