Жизнь соло. Новая социальная реальность
Шрифт:
Пара не теряла времени на пустые ухаживания. Они быстро начали проводить вместе выходные, ездить на метро на Манхэттен, чтобы сходить в кино или в театр. К началу лета Виктор водил Аву в Линкольн-центр на концерты и танцы на открытом воздухе. «Прошлую субботу мы провели на улице при ужасной жаре - 38 градусов по Цельсию, - рассказывает Ава.
– Я под деревом сидела, а Виктор танцевал. У меня астма, мне не стоит рисковать». Вместе они помогли организовать смотр талантов в местном центре для престарелых, и их совместное исполнение «Янки-дудл» было отмечено наградой. С недавних пор они начали друг для друга готовить: раз в неделю у нее и раз в неделю у него.
Однако Виктор и Ава поставили «ограничитель» на свои отношения. «Мы встречаемся в пятницу вечером, в субботу и воскресенье, - объясняет Виктор.
– Все остальное - мое личное время». Ава занимает точно такую же позицию. Обычно на неделе она посещает два утренних класса, потом идет домой обедать («Не могу себе позволить
– Она осматривает свою аккуратную квартиру и улыбается.
– Ну куда я его дену? У меня же нет кладовки!»
Ава и Виктор здоровы и вполне обеспеченны. Они настолько спокойно старились в одиночестве, что никогда даже не думали о возможном переезде в квартиру или, по крайней мере, чуть ближе к своим детям. Более того, не так давно Ава сократила количество визитов к собственным детям. Ее дочь вместе со своими тремя сыновьями-подростками живет на Лонг-Айленде; сын (от него у Авы два маленьких внука) недавно получил должность в министерстве обороны и переехал в штат Виргиния. Ава считает, что раньше проводить время с детьми было веселее. «Мой сын очень загружен работой, - объясняет она.
– Мне нравилось бывать у дочери, но ее мальчики уже почти взрослые. А от разговоров с дочерью я, к сожалению, только расстраиваюсь. Она несчастлива в браке и, мне кажется, уйдет от мужа. Она только об этом и говорит».
Ава не перестала любить свою дочь, но встречи с ней стали ей в тягость. Сейчас у нее нет сил, чтобы заниматься проблемами своих родственников. Подобное случается нередко. Престарелые одиночки часто говорят, что предпочитают жить одни, потому что их дети заставляют их... работать! Сидеть с детьми. Помогать готовить еду. Убираться. Некоторые из перечисленных обязанностей могут нравиться престарелым, однако большинство предпочитает выполнять их на собственных условиях, а не потому, что этого требуют собственные дети. Кроме всего прочего, возникает опасность попадания в эпицентр семейной драмы. Ава рада тому, что ей не приходится сталкиваться со всем этим каждый день. Она верит, что рано или поздно дела в семье ее дочери наладятся, но не стесняется сказать, что в данный момент она счастлива, потому что имеет своих друзей, свой дом и свою собственную жизнь.
Другие пожилые люди, с которыми мы говорили, тоже достаточно негативно относятся к идее переезда поближе к детям. Джоан работала психологом, сейчас ей 80 лет. Она давно развелась с мужем и после смерти своего бойфренда четыре года назад осталась одна. Джоан нравится жить в городе, гулять по району с тележкой из супермаркета, пройтись до банка или до врача. Но не так давно в ее доме сломался лифт, и ей требовалась помощь при подъеме и спуске по лестнице. Поэтому Джоан была рада погостить у родных, живущих на Юге, и провела там полтора месяца. Но когда дочь с зятем предложили ей найти квартиру рядом с ними, такая перспектива отнюдь не привела пожилую женщину в восторг: «Я не хочу с ними жить, - заявляет Джоан.
– Я люблю свою дочь. Я знаю, что и она меня любит. Но я не хочу жить рядом с детьми. Я им не доверяю». Точно так же Джоан настроена и по отношению к своему сыну и его семье. «Мы сейчас никак не связаны. У моего сына депрессия. Он только и делает, что играет в онлайн покер и ни с кем не разговаривает. У него с женой две дочки, 11 и 17 лет. Одиннадцатилетняя очень милая, но она любит манипулировать людьми. Ей вообще нельзя доверять. Поэтому от всех них я стараюсь держаться подальше».
По мнению Джоан, ее дочь хочет перевезти ее из Нью-Йорка на Юг не ради ее блага, а из своих собственных соображений. «Она говорит: “Мне будет гораздо спокойнее, если бы ты жила здесь. Ты могла бы приходить к нам на ужин пару раз в неделю. Ральф (ее муж) мог бы помогать тебе с покупками, и мы бы вместе куда-нибудь раз в неделю выбирались”. Но у меня с ними не очень хорошие отношения. Они оба меня немного с ума сводят». Точно так же, как и многие другие престарелые, с возрастом Джоан все меньше заботит то, что, по мнению других, она должна делать. Джоан интересно делать только то, что нравится ей самой, даже если для этого нужно сокращать время общения с теми друзьями и родственниками, общество которых ей всегда мало нравилось.
Джоан считает, что все это вопрос контроля. Придется ли ее дочери
– Я делаю то, что хочу, когда хочу, и меня это устраивает. Я сама за себя отвечаю. Я обо всем позаботилась. Написала завещание, даже выбрала место кремации. Наверное, когда сил будет меньше, меня куда-нибудь перевезут. Но я надеюсь, что умру в Нью-Йорке. Честное слово».
Ди - миниатюрная 90-летняя афроамериканка со светлой кожей. С момента смерти мужа в 1983 г. она живет в аккуратно прибранной двухкомнатной квартире в Гарлеме. Ди также ценит свою домашнюю автономию, и переживает, что может рано или поздно изведать другие формы проживания. «Это мой дом, - говорит она.
– Здесь я главная. Я делаю то, что хочу. Дом для престарелых, или как там его еще называют - жилье с уходом, я содрогаюсь от одной мысли об этих заведениях. Я хочу жить дома».
Ди считает, что некоторые из ее сверстников могут оказаться изолированными и почувствовать себя одиноко. Тем не менее она полагает, что многие родственники, друзья и работники социальных служб переоценивают потребность людей ее возраста в человеческом обществе. «Говорят, что я постоянно должна с кем-нибудь быть, - жалуется она.
– Да мне хорошо в своей собственной компании! Когда я готова что-то сделать, я это делаю». Много лет назад Ди была активисткой, членом правления строительного кооператива, она участвовала в борьбе за права чернокожих и работе организаций наподобие Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (National Association for the Advancement of Colored People, сокращенно NAACP). Большинство ее друзей умерли или переехали в места с более теплым климатом, и Ди очень приятно видеться с теми, кто остался в Нью-Йорке, сходить с ними на ланч или посетить музей. Большую часть времени Ди проводит за чтением. Она читает главным образом журналы, а также биографии и романы. Ди говорит, что перестала регулярно читать газеты, так как поняла, что в 90 лет времени на изучение чего-то нового остается немного, поэтому она хочет сосредоточить внимание на «чем-то серьезном» и вечном, а не наборе фактов о сиюминутном состоянии мира. Она часто разговаривает по телефону, по вечерам ненадолго включает телевизор и выбирается в город настолько часто, насколько ей позволяет здоровье, приблизительно три-четыре раза в неделю. «Я понимаю, что приходится жить, в чем-то себя ограничивая. Поэтому я счастлива делать все то, что у меня получается».
Не все в состоянии находиться в одиночестве так долго. Но Ди прожила одна уже почти тридцать лет, у нее есть к этому предрасположенность, и выработались навыки, необходимые для счастливой жизни в одиночестве. У Ди есть дочь, которая тоже одинока, живет в Массачусетсе и уважает желание матери жить отдельно. Ди говорит, что они с дочерью «очень близки», однако ей совершенно не хочется перебираться к ней поближе. «Я не стремлюсь жить вместе с дочерью, - объясняет Ди.
– У нас очень разные привычки. Навещая ее, я держу себя в руках и стараюсь делать все так, как у нее принято. Она ведет себя точно так же, когда гостит у меня. Но тем не менее она начинает слегка мной управлять и давать указания». Точно так же, как и Джоан, Ди очень расстраивается, когда дочь начинает ей указывать. Это, по словам Ди, унизительно и угнетает ее. Она гордится своей независимостью и когда Ди говорят, что ей требуется помощь, кажется, что она теряет контроль над ситуацией.
Большинство тех, кому выпало стареть в современном обществе, больше всего боятся попасть в зависимость от других людей или учреждений. Это, пожалуй, одна из самых неприятных сторон культа индивида. Цельность и чувство собственного достоинства выражаются в осознании собственной независимости, поэтому, когда человек вынужден признать, что сам не в состоянии о себе заботиться, он, как говорят восточные люди, «теряет лицо».
Если вдуматься, то в некотором смысле никто из нас не является по-настоящему независимым. Миф об автономии и независимости человека, а также любимый многими индивидуализм поддерживается благодаря социальным институтам: семье, рынку и государству. Основанные на этом мифе домыслы, например о возможности полагаться исключительно на собственные силы или о человеке, который сам себя сделал, полностью игнорируют взаимозависимость членов общества друг от друга, а ведь это именно она дает возможность даже самым асоциальным представителям человечества идти своим путем! Не стоит забывать о четких различиях между Ди, Виктором, Авой (которые в состоянии позаботиться о себе и поддерживать высокий уровень жизни, находясь в собственных квартирах), и их менее удачливыми современниками, страдающими от одиночества, но не имеющими никого, кто бы мог им помочь, или боящихся переехать к родственникам. Одна из моих помощников по проекту, молодой медик и социолог Елена Портоколоне называет эту дилемму «тиранией независимости». Истории менее здоровых одиночек являются прекрасными иллюстрациями данной проблемы.