Жизнь среди слонов
Шрифт:
К счастью, Джону Оуэну сообщили, что носорог распорол мне брюхо, и он немедля отправился в Мто-ва-Мбу на своем «лендровере». Ночью мы с ним разминулись. Прибыв в деревню, он узнал, что меня отправили в Арушу. По одним свидетельствам, рог вошел в мое тело на два-три сантиметра, по другим — на все тридцать сантиметров, а последний свидетель сообщил, что меня проткнуло насквозь. Поэтому, когда он встретился с нами, то очень обрадовался, что меня всего-навсего потоптали.
Мы перебрались в его «лендровер», с благодарностью распрощавшись с Мухангой, который в полном расстройстве чувств пытался укрепить колесо непригодными гайками. Через тринадцать часов после происшествия
Глава VI. Рождение слонят
После выхода из больницы я несколько недель провалялся на спине на полу дома Оуэна в Аруше. Прекрасная возможность для совершенствования в суахили. Мне в руки попал крохотный разговорник 1920 года для колонистов. Вскоре я без труда выговаривал фразы: «Раскрои череп и передай мозг повару», «Повесьте тушу, чтобы они не могли достать ее», «Дай место хозяину», но пользы в том было мало. По счастливой случайности, в это же время на пути к выздоровлению после тяжелой автомобильной аварии находился Хью Рассел, школьный инспектор. Он стал давать мне уроки, и мой суахили быстро улучшался.
Из Найроби прибыл самолетом Гарт Уильям, специалист по костным заболеваниям. Он велел снять гипс, в который меня с груди до ягодиц заковали арушские медики. По его мнению, мой вынужденный марш до «лендровера», по-видимому, мобилизовал поврежденные ткани сразу же после шока и на несколько недель сократил срок выздоровления. Иначе, сказал он, мне пришлось бы проваляться несколько месяцев в полной неподвижности. Моим окончательным выздоровлением я обязан физиотерапевту Элли Бойсу, массажи которого постепенно вернули жизнь моим израненным тканям.
Как только мне позволили, я вернулся в Маньяру и сразу же провел инспекционный осмотр всех семейных групп, дабы узнать, не принес ли кто потомства и кто из животных исчез. Если я хотел успешно завершить наблюдения, необходимые для понимания динамики популяции слонов, отлучаться надолго не следовало.
После происшествия с носорогом я еще больше стал опасаться южной части парка и на время отложил изучение перемещений толстокожих. К моей радости, Мходжа окончательно перебрался в лагерь Ндалы. Он всегда был начеку в зарослях кустарника и заранее предупреждал о присутствии носорогов.
Все три последующих года он оставался моим помощником, наставником и большим другом. Его отношение к животным и жизни среди природы являло собой исключительный пример. В то время как другие смотрители парка при любой оказии отправлялись в Мто-ва-Мбу, Мходжа с радостью оставался в парке и патрулировал его вместе со мной. Прекрасно зная местные названия растений, он с легкостью запомнил их английские и латинские наименования. Мы вместе собирали растения, которые плохо знали, и сравнивали их с гербарием Вези. Вскоре Мходжа стал экспертом в этой области. Пока я писал заметки за день, он работал над засушенными растениями. И пришел день, когда я мог спросить у него название практически любого растения. Он показывал мне съедобные плоды диких деревьев. Он умел кричать по-птичьи и прекрасно имитировал голоса людей. Без него моя жизнь в эти первые годы была бы более трудной, опасной, одинокой и куда менее веселой.
Пока наблюдалось малое количество рождений, я предположил, что, может быть, рождаемость затормозило перенаселение. Но в 1968 году слонята буквально хлынули потоком, а не тоненьким ручейком, как в первые два года. Практически каждая самка подходящего возраста принесла слоненка. И тут же, побив все рекорды, зарядили непрерывные ливни. Они лили вплоть до сухого сезона, ни один месяц не прошел без дождей.
Разбушевавшийся Эндабаш снес бетонный мост, возведенный всего год назад. В свое время Вези выступал против его строительства, предсказывая, что одна из свирепых гроз уничтожит его. Южная часть парка, почти напрочь залитая водой, стала практически непроходимой для машин.
При столь избыточной влажности слоны уходили вверх по обрыву, повыше, но, стоило дождю хоть ненадолго прекратиться, они возвращались. А потом повсюду в семейных группах появились новорожденные слонята, которые, полуприкрыв глаза и спотыкаясь, брели по скользкому лесу.
Мало кто наблюдал за появлением слонят на воле. Развитие плода продолжается 22 месяца, но ничто не указывает на беременность самки. Большинство млекопитающих в этот период разбухают, как, например, львицы Маньяры, которые волочат свое брюхо чуть не по земле. Слоны же практически внешне не меняются. В Азии случалось, что рождение слоненка заставало врасплох погонщика слона, индуса или бирманца, который днюет и ночует при слонихе.
У молодых слоних, рожающих первый раз, соски выступают на их плоской груди в период подготовки к кормлению. А у более взрослых самок, которые иногда кормят от одних родов до других, беременность по размеру сосков нельзя определить. Мне пи разу так и не довелось увидеть воочию появление слоненка на свет, хотя трижды я был очень близок к этому. Такие наблюдения исключительно редки, и мне пришлось основательно покопаться в своих заметках, чтобы описать первые часы жизни слона.
Моя первая встреча с семейством матриарха Дейно произошла на лужайке среди кустарника в южной части Эндабаша. Предводительницу стада отличала пугливость, и к ней следовало подходить осторожно. Юная самочка четырнадцати лет только-только принесла слоненка. Малыш, еще в крови, стоял под брюхом матери, задние ноги и хобот которой тоже были в крови. Кровью были испачканы и хоботы двух крупных самок; они, по-видимому, помогали при родах или подхватывали послед. Красновато-бурого слоненка покрывала шерсть. Его уши плотно прижимались к голове, словно листья капустного кочана. Тельце выглядело тощим и морщинистым по сравнению с округлым брюхом слонят постарше. Изнуренная мать стояла неподвижно, но старшие самки начали двигать головой и трубить. Видя их нервозность и не желая их беспокоить из страха, что может пострадать малыш, я удалился.
В другой раз мне удалось оказаться гораздо ближе к молодой самке по прозвищу Рваное Ухо и ее только что рожденному слоненку. Самке было около тринадцати лет. Когда-то разъяренный взрослый слон разорвал ей ухо. Глава группы, слониха с одним бивнем, Афродита, жила в Граунд Уотер Форест, около въезда в парк, и редко покидала свое убежище. Они оставались там не только из-за ее раздражительного нрава; их, по-видимому, вполне устраивал этот небольшой, но очень богатый растительностью кусочек парка. Часть их территории лежала по обе стороны горной дороги, ведущей к гостинице, а затем в Нгоро-нгоро, и именно там в полдень Рваное Ухо принесла на свет маленького самца.