Жизнь в дальневосточном городе
Шрифт:
Иностранная продукция оказывалась значительно дешевле, чем местная. Последнюю без дотаций государства становилось выпускать экономически невыгодно. Это приводило к разорению местного производства. Оно не выдерживало конкуренцию по причине больших затрат на единицу производимой продукции. Постепенно был свёрнут, например, выпуск большинства видов изделий на ранее вполне успешной крупной швейной фабрике. Закупки мяса, овощей по более низким ценам как в своей стране, так и за рубежом привели к запустению совхозных полей вокруг города, закрывались животноводческие предприятия. Молоко и мясо в ближайшей округе Комсомольска-на-Амуре продолжали производить по инерции только частники в своих подсобных хозяйствах. Городской молочный завод всё более переходил на изготовление молочной продукции из поступающего в город по каналам торговли
Незамедлительно был запущен процесс приватизации. Его целью являлась передача государственной и муниципальной собственности в частные руки. Этот процесс по замыслу идеологов экономических реформ должен был помочь государству создать в стране эффективную рыночную экономику по западному образцу. Его первым этапом стала так называемая ваучерная приватизация.
Ваучерная приватизация проводилась в 1992–1994 годах. Были выпущены приватизационные чеки. За ними сразу же закрепилось название ваучеров. Предусматривался ограниченный срок их действия – три года с момента выпуска. Действовала норма, согласно которой один человек по документу, удостоверяющему личность, мог получить только один ваучер. Его номинальная стоимость составляла десять тысяч рублей.
Сбербанк начал выдавать ваучеры населению с 1 октября 1992 года. Они раздавались отнюдь не бесплатно. За каждый ваучер необходимо было заплатить 25 рублей.
Что касается нашей семьи, то мы получили свои ваучеры в ноябре в помещении жилищной конторы, расположенной недалеко от площади имени В. И. Ленина. Стояли для этого в очереди. Выйдя во двор, мы обратили внимание на мужчин не очень приглядного вида, которые издали с некоторой неуверенностью стали разглядывать нас. Вскоре двое из них подошли ко мне и стали предлагать приобрести у них ваучеры за денежную компенсацию. Я не ожидал такого оборота дела и отказался, но они продолжали настаивать, сбавляя цену. Ссылались при этом на то, что им срочно нужны деньги. Подошёл к нам и ещё один озабоченный мужчина. В конце концов они меня уговорили. Сложностей не возникало, потому что приватизационные чеки не были именными. Я согласился и передал им деньги, а они вручили мне свои ваучеры. Расстались мы довольные друг другом. Что касается меня, то я потратил на эту случайную сделку не очень много денег.
Позднее моя супруга приобрела подобным же образом ещё несколько дополнительных приватизационных чеков во время работы в своём магазине. В итоге у нас на руках таких чеков оказалось ровно десять штук. И я стал размышлять, как ими распорядиться.
8 апреля 1993 года я принял участие в чековом аукционе, на котором можно было оформить покупку за приватизационные чеки акций двух хабаровских предприятий. Первое из них – акционерное общество открытого типа «Промсвязь» (адрес: улица Павловича, 13). Второе – акционерное общество открытого типа «Дальсантехмонтаж» (адрес: улица Серышева, 22).
Я использовал два своих приватизационных чека, в обмен на которые получилось по результатам аукциона стать владельцем двух тысячерублёвых акций: по одной от каждого из названных предприятий. При оформлении сделки мне пришлось заплатить за заявки-договоры на покупку акций по пятьдесят рублей, а в придачу – ещё и за соответствующие кассовые ордера по сто пятьдесят рублей.
Далее события разворачивались следующим образом.
Сначала о контактах с АООТ «Промсвязь». Только через год и четыре месяца (т. е. в августе 1994 года) мне пришло оттуда письмо. В нём я приглашался на собрание акционеров, на котором должны были решаться в основном организационные вопросы. А в мае 1995 года я получил ещё одно письмо. На сей раз с приглашением на годовое собрание по итогам работы предприятия за 1994 год. К сожалению, у меня не было возможности по разным причинам присутствовать на них. А обещанные в письмах материалы этих собраний мне почему-то высланы не были. Я ждал, что мне вышлют хотя бы предусмотренную заявкой-договором от 8 апреля 1993 года выписку из реестра акционеров предприятия, касающуюся меня, однако её тоже не получил. Самому мне съездить в Хабаровск, чтобы прояснить ситуацию, никак не получилось. Пришлось постепенно смириться с потерей контакта. А о дивидендах даже малейшего намёка в полученных мною ранее письмах не было, и я ничего не получал от этого предприятия и в последующем.
С АООТ «Дальсантехмонтаж» всё складывалось поначалу вроде бы неплохо. Меня регулярно
Шло время. В конце 1995 года мне пришло письмо следующего содержания:
«Уважаемый Юрий Васильевич!
АО «Дальсантехмонтаж» покупает собственные акции. Мы предлагаем продать нам Ваши акции по цене 15 000 руб. за одну акцию.
Для оформления договора купли-продажи необходимо Ваше письменное согласие. К письму просим приложить высланную Вам ранее выписку из реестра акционеров АО «Дальсантехмонтаж».
В случае заключения договора сумма сделки будет перечислена на Ваш банковский счёт, либо на Ваш адрес почтовым переводом.
Оплату гарантируем.
Ознакомившись с письмом, я решил с ответом не спешить, не видя для себя никакой особой выгоды. Тем не менее из АО продолжали поступать сообщения о собраниях акционеров и их повестках. Направлялись мне и дивиденды, которые оставались на совсем скромном уровне. Но лучше мало, полагал я, чем ничего. Такой порядок меня в общем-то устраивал. Присутствовала подспудно и надежда на то, что в будущем положение может улучшиться.
В самом начале лета 1997 года произошло неожиданное. Ко мне на квартиру пожаловал молодой человек. Поздоровавшись, сказал, что приехал из Хабаровска в Комсомольск-на-Амуре по делам и хочет обратиться ко мне как акционеру АО «Дальсантехмонтаж». Я кивнул головой и спросил, в чём, собственно, дело. Он сразу же предложил продать ему мою именную акцию за наличные деньги. Готов был отдать за неё до четырёх тысяч рублей. Я выслушал его и, задав несколько уточняющих вопросов, не согласился. Он же, исчерпав весь набор подготовленных заранее аргументов, на прощание с чувством досады заявил, что зря я отказываюсь от небольших, но всё-таки реальных денег. Дело, по его мнению, в ближайшее время может дойти до пересмотра ценности акций и их перерегистрации, и я могу потерять всё, то есть и свою акцию, и какие-то там дивиденды. Но я принципиально в условиях недостаточной определённости не поддался психологическому давлению, решительно отказался и проводил его. Возможно, что в той ситуации мною была допущена ошибка.
Руководство АО дало о себе знать в последний раз в конце мая 1998 года. Мне пришло сообщение о предстоящем в начале июня общем собрании акционеров. Намечалась обширная повестка дня. Мне же в это время никак нельзя было отлучиться из университета. Заканчивалась зачётная сессия и начиналась экзаменационная. После этого АО «охладело» ко мне как своему акционеру и произошло то, что мне поначалу было непонятно: больше из Хабаровска не приходило вообще никаких писем и не поступало даже минимальных дивидендов. Позднее я предположил, что, по-видимому, предприятие в связи с кризисом 1998 года, случившимся в стране, попало в тяжёлое экономическое положение. Не могла не повлиять на него каким-то образом и осуществляемая тогда в России денежная реформа. Подготовка к ней осуществлялась с августа 1997 года, когда вышел соответствующий Указ Президента России. Обмен прежних денежных знаков на новые проходил вплоть до конца 2002 года. Для того чтобы кратко и наглядно охарактеризовать этот обмен, приведу следующий пример: 50 тысяч неденоминированных рублей образца 1993 и 1995 годов меняли на 50 деноминированных рублей образца 1997 года. При этом внешний вид купюр почти не изменялся. Убрали только лишние нули.
Конец ознакомительного фрагмента.