Жизнь в полумраке
Шрифт:
В один из летних вечеров приехал к Назарову Фрол со своим приятелем Егором Валовым узнать, не изменила ли Екатерина свое решение. Назаров встретил гостей со всем положенным гостеприимством. Однако на этот раз их обильную и приятную трапезу прервал вскоре один из слуг. Он влетел в комнату, где пировали друзья и, подбежав к Петру Андреевичу, зашептал что-то горячо, размахивая руками и делая округленные глаза.
— Что? Да как она посмела? Да я ее… — Петр Андреевич тяжелым кулаком так стукнул по массивному столу, что рюмки на столе жалобно зазвенели, а высокий узкогорлый кувшин, гордость Петра Андреевича, подпрыгнул и опрокинулся на стол, заливая
— Что случилось-то, Андреевич? — спросил удивленный таким гневом Фрол.
— Дочь. Сбежала к своему хахалю. Ну, я ее… Я ей сейчас устрою.
— Так это… того, мы и поможем, чем можем. Чего уж… чай свои люди, не чужие.
Трое подогретых алкоголем мужчин вскочили на коней и верхами рванули вдогонку. Вскоре они подъезжали уже к селу, погруженному в ночную темноту.
Хотелось Екатерине счастья. Долго молила она бога, помочь ей обрести счастье, да видно недосуг было ему. Все мольбы, направленные на отца так и остались не услышанными. И тогда решилась девушка на побег, попыталась своими руками создать себе счастье.
Только недолго продлилось оно. Ровно столько, сколько заняла дорога до дома любимого. Только добежала Екатерина до калитки, как подъехал отец со своими друзьями. Связали ее, да, как мешок какой с картошкой, бросил на спину коня.
Как ни молила девушка отпустить ее к любимому, отец оставался глух к ее мольбам. Ворвались его друзья в избу Глеба, вытолкала юношу на двор, да на глазах у девушки саблями и порубили. Разрубили и разбросали по всей округе, чтобы и памяти о нем не осталось, чтобы и могилки не было, на которой можно было бы оплакать свою несостоявшуюся судьбу.
И с той самой поры замкнулась в себе Екатерина. Перестала разговаривать с родными. Молчит, как глухонемая какая. Как только ее не уговаривал отец подчиниться его воле, выйти замуж за его избранника. Екатерина, молча, стояла, даже глаз не поднимала. И стегал ее кнутом. И блага обещал всякие. Только все зря.
Уперлась в свое и ни слова от нее не добились. Рассвирепел тогда отец, что пошла дочка против его воли. Велел запереть ее в самой дальней комнате своего огромного дома, окна забить, чтобы даже мысли о побеге не возникали в голове Екатерины.
В комнате было постоянно темно. И людей Екатерина видела раз в день, когда ей утром приносили еду. Ничто не мешало ей вынашивать планы мести своему отцу и его друзьям. И однажды она в отчаянии произнесла, что готова продаться самому сатане, лишь бы иметь возможность отомстить за убитого любимого и свою разрушенную любовь. И в этот же вечер это случилось.
Екатерина лежала в темноте на кровати и вынашивала порой самые фантастические планы своей страшной мести. В комнате стоял полумрак. Свет проникал только через щели между досок от уличных фонарей. Вдруг она услышала шорох со стороны наружной стены.
Екатерина приподнялась на локтях, с испугом всматриваясь в полумрак. На всякий случай она села на кровать, свесив ноги и сложив руки на коленях. Перед изумленной и испуганной Екатериной неожиданно прямо из стены появилась нога, потом рука и вскоре появилось все тело человека. Это был мужчина. Среднего роста, плотного телосложения. Крючковатый, с небольшой горбинкой, нос, аккуратненький, не лишенный признаков некоторой брюзгливости, рот, острый, слегка удлиненный, подбородок, тщательно выбритый. Глаза, глубоко посаженные и пронзительно черные. Одет он был в поношенный, но тщательно почищенный и выглаженный,
Войдя, он внимательно, молча, осмотрел комнату, снял шляпу, слегка наклонив седую голову в сторону Екатерины. Он долго вертел в руках шляпу, решая, куда ее повесить. Не найдя вешалки, молча подошел к кровати, на которой сидела ошеломленная Екатерина, и аккуратно положил ее на край. Рядом положил и портфель.
Только сейчас Екатерина обратила внимание, что на окнах и на двери появились плотные гардины, отгородившие комнату от всего внешнего мира, а на стене появилось большое, почти до самого пола, слегка потемневшее от времени зеркало, в тяжелой деревянной резной раме. Мужчина, слегка прихрамывая, не спеша подошел к зеркалу, достал из нагрудного кармана расческу и тщательно причесал волосы, поправил галстук.
Мужчина на мгновение прошел перед Екатериной, заслонив собой появившийся неожиданно длинный стол, и когда он отошел, стояли уже на столе двенадцать посеребренных подсвечников с толстыми свечами. Затем подошел к неизвестно откуда взявшемуся старому, с потертой обивкой и выпирающими пружинами, креслу, стоящему у стола.
Мужчина сел на слегка скрипнувшее кресло, положил портфель на стол, достал из него коробок спичек с этикеткой, на которой был изображен Храм Христа Спасителя, разрушенный большевиками в 1931 году, не спеша, поднявшись, зажег спичку, и, обойдя, опять-таки не спеша, вокруг длинного стола, поджег все двенадцать свечей. Покончив с этим, он сел посреди стола и, положив перед собой открытый портфель, уставился, наконец, на молча наблюдавшую все это время за всеми манипуляциями неожиданного посетителя, Екатерину.
— Ну-с, Екатерина, я вас слушаю.
Заметив удивление на лице девушки, пояснил:
— Вы же хотели встретиться со мной, чтобы обсудить интересующие вас вопросы.
— Вы?..
— Мессир Леонард, позвольте представиться. Вы сегодня изволили обмолвиться, что готовы сотрудничать со мной в обмен на возможность отомстить вашему отцу и его друзьям за убийство вашего друга.
— Не друга, а моего любимого, — воскликнула взволнованная Екатерина.
— Ах, да, извините, девушка, великодушно, любимого, — губы мессира дрогнули в саркастической улыбке. — Не будем заострять наше внимание на таких мелочах, обратимся лучше к нашему делу. Я подумал над твоей просьбой и решил ее удовлетворить.
Мессир достал из портфеля какой-то листок бумаги, долго всматривался в него, слегка близоруко прищуриваясь. Удовлетворившись, аккуратно положил на стол, разгладил ладонью. Взглянув еще раз на лежащий перед ним листок, повернулся к Екатерине, пояснив:
— Это договор между тобой и мною. И гласит этот договор, что с момента его подписания будешь ты ведьмой, и будет твое имя в нашем сообществе Изида. Будешь ты пользоваться ведьминскими знаниями, полученными от самого сатаны, то есть от меня, во вред как одному человеку, так и всему человечеству в целом. И будешь ты бродить по земле полных сто лет. И получив от меня дьявольскую силу и дьявольский ум, ты потеряешь свою человеческую способность к нормальной жизни, и исчезнет у тебя возможность иметь нормальные человеческие отношения с мужчинами. Согласно этому договору жертвоприношение является одним из главных условий нашей сделки.