Жизнь в ролях
Шрифт:
Вечером того же дня мне пришлось повторно пережить весь мой позор: дедушка, немного остыв, нашел историю о том, как я резал курицу, довольно забавной и рассказал ее во всех подробностях бабушке. Та не проявила деликатности, которой я от нее ожидал, и хохотала от всей души – как и все остальные. Наверное, это в самом деле было смешно.
Разносчик газет
Мы с братом собирали яйца и рубили курам головы в течение года. А затем оказались в Канога-Парк, на Оуэнсмаус-авеню, в доме 7308, где воссоединились с матерью и сестрой. Дом требовал либо серьезного ремонта, либо просто сноса. Положительной его стороной были солидные размеры. Чтобы снизить расходы на аренду, мать сдала каким-то людям два небольших коттеджа,
Впрочем, один из жильцов все же договорился с матерью, что будет раз в день принимать душ в ванной внутри дома. Каждый день в три часа дня мы открывали заднюю дверь, через которую можно было проникнуть в ванную комнату, для «мистера Чистюли», чтобы он мог помыться, побриться и проделать все манипуляции, которые сочтет необходимыми. На это ему отводился ровно час. Это означало, что мы должны были заранее позаботиться, чтобы с трех до четырех никому из нас не приспичило в туалет.
Деньги, получаемые с жильцов, а также зарплата матери, работавшей в фотоателье в универмаге «Джей-Си Пенни», покрывали большую часть аренды, но не всю. Мой брат подрабатывал в расположенном по соседству от дома магазине готового платья. Я время от времени тоже добывал кое-что случайными заработками. В общем, мы с Кимом вносили свою лепту в общий котел.
В средней школе я какое-то время занимался распространением местной газетенки, «Канога-Парк-кроникл». Работа была своеобразная. Моей задачей было любой ценой всучить людям очередной номер издания. А уже затем, в конце месяца, я объезжал жителей городка и, стуча в дверь, пытался взять с них плату. Лишь немногие из них соглашались отдать 3 доллара 10 центов за газету, которую они не выписывали и которая была им не нужна. Те, кто все же рассчитывался со мной, делали это лишь потому, что им было жаль меня.
Я объезжал каждый дом в пределах квадратной мили, считавшейся моей территорией. Бессчетное количество раз мне говорили:
– Прекратите доставлять мне эту дрянь. Мне надоело видеть эту никчемную газетенку около двери и всякий раз наклоняться, чтобы бросить ее в мусорный бак.
– Ладно, – отвечал я. – Давайте сделаем так. Вы оплатите ее доставку за последний месяц и больше ее не увидите.
– Да ведь я ее не выписывал, черт побери!
То, что мне постоянно приходилось навязывать людям то, что было им совершенно не нужно, лишало меня остатков уверенности в себе. Как же я мечтал избавиться от этой работы! Кроме всего прочего, она отнимала у меня слишком много времени, и я боялся, что из-за этого не смогу добиться, чтобы по окончании средней школы мой средний балл был на уровне С [4] .
4
Аналог отметки «3+» в России. – Примеч. ред.
В конце концов я решил, что буду доставлять газету только приятным людям, которые мне сочувствовали. Остальные номера, целую пачку, я попросту выбрасывал в мусорный контейнер неподалеку от дома. Подходя к контейнеру, я всякий раз осторожно оглядывался по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не видит, а затем поднимал крышку и совал туда газеты. Сделав это, я как ни в чем не бывало уходил.
Какое-то время схема работала безотказно, но затем… наступила расплата. По всей видимости, сотрудники компании, занимавшейся вывозом мусора, обратили внимание на то, что кто-то выбрасывает целые кипы свежих номеров газеты. Они позвонили в редакцию, где, разумеется, без труда вычислили, кто именно это делал. Мой босс позвонил мне домой и устроил мне разнос. При этом он несколько раз употребил слово «воровство». А затем сообщил мне, что я уволен.
После того как он отключился, я еще некоторое
Скользкий Пит
В детстве я очень часто шел по пути наименьшего сопротивления, не смущаясь тем, что для этого требовалось кого-нибудь надуть, используя не вполне честный трюк. Если мне предоставлялась возможность увильнуть от ответственности за какой-нибудь проступок, я старался ее не упускать. По этой причине мои родственники дали мне прозвище Скользкий Пит.
И в подростковом возрасте я вполне его оправдывал. Как-то на уроке труда учитель спросил меня, что бы я хотел изготовить из дерева в качестве заключительной работы. В это время я весьма остро чувствовал, что мать мной недовольна, и потому решил попытаться наладить наши с ней отношения, сделав столешницу в виде шахматной доски. Хотя у меня не было способностей к работе с деревом, столешница получилась на славу. Я купил сделанные профессиональным столяром ножки, соединил их со столешницей – и подарок был готов. Выбрав подходящий момент, я продемонстрировал его матери со словами:
– Эй, мам. Я тут кое-что сделал для тебя.
Я навсегда запомнил выражение ее лица в тот момент. По нему было понятно, что она по-настоящему счастлива. Такой счастливой я не видел ее уже много лет, с тех пор как отец ушел из семьи. Слов было сказано немного, но я и без них понял, что мой подарок оценили по достоинству.
Однажды, войдя в гостиную, я увидел, как она с гордостью показывает стол кому-то из гостей и, поглаживая его ножки, объясняет, что я, ее сын, изготовил его своими руками.
– Представьте себе, этот стол сделал Брайан, мой сын.
Я хотел было поправить ее и пояснить, что изготовил только столешницу в виде шахматной доски, но промолчал – слова матери произвели на гостя большое впечатление, которое я решил не портить. Но это решение далось мне нелегко. Меня так и подмывало сказать: «Вы только посмотрите на эти ножки! Они совершенны, а значит, их сделали на мебельной фабрике». Как моя мать могла этого не понимать? И ведь я говорил ей, что сделал шахматный столик. Мне казалось, она без труда поймет, что я имел в виду только столешницу. Но у меня не хватило духу поправить ее. После ухода отца она так редко бывала счастлива. Поэтому с тех пор я всегда просто кивал, когда кто-нибудь спрашивал, действительно ли я изготовил шахматный столик собственными руками. Он простоял в доме много лет, и всякий раз, когда к нам приходили гости, мать рассказывала о том, что его сделал я и что у меня золотые руки. Я кивал и улыбался и со временем привык к этой маленькой лжи.
Учась в средней школе, я становился все хитрее и хитрее. Каким-то образом мне удалось раздобыть вторую ученическую карточку. На обоих было мое фото, но при этом мое альтер эго звали Билл Джонсон (я выбрал именно это имя, потому что его было легко запомнить). На этот трюк я пошел, исходя из идеи, что, если когда-нибудь я попаду в какую-нибудь неприятную историю, мне удастся сбить представителей власти со следа, показав им карточку Билла Джонсона, а не Брайана Крэнстона.
Я не входил ни в один школьный клуб и ни в одну организацию, но в тот день, когда наш класс фотографировали, мы с моим ближайшим другом Серхио Гарсией влезли на многие групповые снимки, в том числе клубов «Рыцари и леди» и «Юные химики». Чисто формально мы также были корреспондентами школьной газеты «Охотничий манок». Другие дети в самом деле принимали участие во внеучебной деятельности – углубленно изучали какие-то предметы, писали заметки или… не могу вспомнить, чем именно занимались члены клуба «Рыцари и леди». Но на фото я среди них. Разумеется, это была всего лишь шалость, шутка, но в ней имелась изрядная доля правды: я находился в поиске. Ввязывался в то, что было мне совершенно ни к чему, не обращал внимания на то, что было мне на самом деле нужно.