Жизнь в янтаре
Шрифт:
Вынужден сознаться — и на старуху бывает неряха и только на его счет могу отнести собственную недооценку творчества В. Пелевина, хотя, кажется он не из тех, кого беспокоит критика.
Пелевин создает штучные миры индивидуального пользования, промысел в России редкий, чтоб не сказать вовсе неизвестный. Любитель легких
В свое время С. Логинов с присущим ему блеском превратил «морской бой» в сюжет для романа. Пришло время и для обратного эксперимента; один из наиболее интересных современных авторов А. Борянский предлагает свою концепцию Мира — Игра, как смысл, цель и форма существования. В этом немало от Г. Гессе, с той существенной и определяющей разницей, что абстрактно-интеллектуальная в бисер обрела плоть и кровь в интерпретации Борянского. Общее для обеих Игр — четкость концепций и правил, всеобъемлющий и непротиворечивый взгляд на реальность.
И, на закуску — самый мощный и плодовитый автор последних лет, отличный стилист и превосходный рассказчик, эрудит и философ, близкий элите и доступный широкой публике — Генри Лайон Олди. Явление в наше идейно-дефицитное время феноменальное еще и потому, что автор принес с собой целую гирлянду миров, связки концепций, калейдоскоп воззрений и отобразил всё это в духе старых фламандских мастеров на едином
Невероятная для российского литератора работоспособность Олди помноженная на своеобразие видения, наталкивает на мысль, что автор, как и любой Миро-Творец, не терпит пустоты. Мир должен наполниться персонажами, легендами и учениями, обрасти географией и историей, освоить смежные пространства. Бытие Миро-Творца — непрерывное порождение жизни вне всякой связи с классическим спором о первичности: идеологический глобус или населившие его впоследствии герои.
Создаваемый Олди мир — не новый и не старый, не плохой и не хороший, не альтернативный, а принципиально иной, если угодно, перпендикулярная Вселенная. Олди легче творить из первобытной глины, нежели заниматься спекулятивными перестройками и версиями. Якобы присущая ему асоциальность — не бегство от современности, а взвешенное понимание своих сил и возможностей по её переделке. Лишенный навязчивой публицистичности автор участвует в реальной жизни, как и положено литератору — хорошей литературой. Потому и жанр обозначен — философский триллер. Расследование не самоцель, читатель должен в результате самостоятельно обнаружить некий артефакт, не спрятанный, но просто незамеченный изначально.
Мир Олди более близок и дорог ему, нежели реальный, что неудивительно. Возможно, потому и герои при столкновении с действительностью теряют объём и «подъёмную силу» («Восставшие из рая»). Впрочем, автор начинает постепенно выводить персонажи в большой свет «видимой поверхности» («Пасынки восьмой заповеди»).
…Посмотрим, окажется ли верным данный прогноз и удастся ли Третьей силе, Новой Философии «вырвать век из плена, чтобы новый мир начать». Во всяком случае, я буду держать за нее пальцы в кулаке…