Жизнь в зеленом цвете - 5
Шрифт:
Наручники разомкнулись; Гарри упал на пол, не сделав ни малейшей попытки сгруппироваться. Пол встретил его запахом засохшей крови и холодом, холодом, холодом.
– Оденьтесь, мистер Поттер.
Встать удалось сразу, но голова закружилась - Гарри схватился рукой за стену, пережидая приступ, и запястье, истёртое до крови там, где под кожей вплотную проступала кость, возмущённо полыхнуло.
Мягкая ткань рубашки циркулярной пилой проехалась по покрытой рубцами спине; Гарри шипяще выдохнул, пытаясь не обращать внимания на боль, и накинул мантию.
– Можете
Свет в коридоре ударил по глазам Гарри, привыкшим за несколько часов к сумраку темницы. Идти было легко, если держать осанку и не шевелить руками, чтобы не тревожить рубцы.
Слизеринская гостиная была полна народу; там доделывали домашнее задание, вполголоса разговаривали, читали, играли в шахматы - молча и сосредоточенно. Блейз тоже был там; он сидел с раскрытой книгой на коленях в кресле напротив входа, но смотрел не на страницы, а на вход. При виде Гарри книга была безжалостно захлопнута.
– Где ты был?
– тревожно спросил Блейз, кладя руку Гарри на плечо; кончики пальцев Блейза задели рубец от пятого удара, и Гарри, стараясь не морщиться от боли, аккуратно снял его руку со своего плеча.
– Я волновался...
На них смотрели, но ни одного из двоих это не волновало ни капли.
– Всё в порядке, - попробовал сказать Гарри; из пересохшего горла вырвался какой-то невнятный хрип. Он прокашлялся и повторил более внятно.
– Всё в порядке. Я отбывал наказание.
– У кого?
– быстро спросил Блейз.
– У Амбридж, - автоматически ответил Гарри.
Глаза Блейза зло сузились.
– Указ согласно декрету номер двадцать пять? Отмена решений Конвенции?
Гарри молчал.
– Гарри?
– Дай мне воды, - попросил Гарри сипло.
– Конечно... пойдём, - Блейз потянул Гарри за собой. Гарри не противился.
До Выручай-комнаты Гарри не дошёл - Блейз его левитировал; он нёс бы на руках, но Гарри был решительно против каких-либо прикосновений к спине.
Узкая мягкая кровать, куда Блейз уложил Гарри носом вниз, до боли напоминала ему лазарет; вот только здесь не было мадам Помфри, причитающей, охающей, отчитывающей. Это было не так уж и плохо - лежать в относительной тишине.
– Aguamenti, - Блейз поддержал голову приподнявшегося на локте Гарри.
– Пей.
Вода... холодная вода... зубы заломило, но Гарри пил и пил.
– Пока хватит...
– Блейз отставил пустой стакан на прикроватную тумбочку.
– Пока займёмся тобой... можно снять с тебя мантию и рубашку?
– Они приклеились, - предсказал Гарри, уложив подбородок на сцепленные руки.
– Я осторожно, - пообещал Блейз.
Мантия снялась легко. Рубашку он отлеплял с помощью тёплой воды и мягкой губки; Гарри терпел неизбежную боль молча, сжав зубы, ничего не отвечая на вопросы о том, как он, пока Блейз не отозвался об умственных способностях Гарри весьма нелицеприятно (а если попросту, то горестно осведомился: «Ты совсем недоумок, что ли?») и не напоил его обезболивающим зельем. После этого стало много легче, и Гарри сумел расслабиться,
– На тебе же живого места нет...
– Наверняка есть, - предположил Гарри.
– Просто его под рубцами не видно.
– Тебе бы всё шутить...
– Блейз нервно хихикнул.
– Ну не плакать же, - Гарри пожал бы плечами, если бы не опасение вызвать новую волну боли.
– На твоём месте девяносто процентов тех, кто учится в этой школе, давно не только расплакались бы, но и повинились бы перед Амбридж во всём, что делали, и что не делали... а у тебя губа не раз прокушена - гордо молчал, да?
– Да... и, пожалуйста, не лечи их, ладно? Только сними воспаление... и только в перчатках из драконьей кожи!
– спохватился Гарри.
– Ни в коем случае не трогай мою кровь просто так!
– Почему?
– в голосе Блейза звучали искренние удивление и обида.
– Жить хочешь - ищи перчатки, - безапелляционно отрезал Гарри.
– У меня ядовитая кровь.
– Ядовитая?
– В ней столько яда василиска, что хватит убить пару тысяч Блейзов Забини, - устало объяснил Гарри.
– Рубашку, где кровь, тоже не трогай... на всякий случай...
– Откуда у тебя яд в крови?
– судя по характерному шороху, Блейз внял гласу Гарри и натягивал перчатки, любезно предоставленные комнатой.
– Это долгая история, - пробормотал Гарри.
– И в ней не только мои секреты.
Василиска Севви тоже следует считать за разумное существо со своими секретами, которые следует уважать, не так ли?
– Ладно...
– не стал настаивать Блейз.
– Сейчас смажу тебя маринадом горегубки - ни черта не лечит, зато воспаление хорошо снимает... Она что, сама тебя била?
– Наблюдала. Бил Филч.
Блейз процедил сквозь зубы что-то непечатное и больше ничего не спрашивал.
– Спасибо, - Гарри захотелось спать, когда Блейз бережно укрыл его одеялом.
– Завтра поможешь мне?
– Завтра? Ты должен второй раз туда явиться?
– Всего была назначена неделя. Сегодня первый день...
– Конечно, помогу. Спи. Я разбужу тебя перед уроками.
Гарри успокоенно провалился в сон, задаваясь ленивым вопросом о том, как так случилось, что Блейз Забини вошёл в его жизнь и занял там до Мерлиновой бабушки места; стал о нём заботиться и беречь его сон. Единственный ответ, пришедший в усталый мозг - «любовь меняет людей» - решительно не понравился Гарри.
Опять это дурацкое слово на букву «л». В каждой бочке затычка.
– Добрый вечер, мистер Поттер.
– Добрый вечер, - учтиво склонил голову Гарри. Приветствие преследовало две цели: показать старой жабе, что сломать его не удалось, пусть и не надеется - в чулане и похуже приходилось, вытерпел же как-то, не сломался - и не дать ей повода назначить лишний день наказания. Например, за неучтивость с директором.
Тот же набор, что и вчера: Innecto, Depono, Wingarmentia. Филч с такой торжественной рожей, будто явился на собственную свадьбу, а не на изуверское взыскание.