Жизнь Владимира Ильича Ленина: Вопросы и ответы

Перфилов В. А.

По свидетельству Анны Ильиничны, «Владимир Ильич родился здоровым ребенком. В раннем детстве это был довольно крупный пухленький мальчик. Володя был громогласным, шумным ребенком. Помню его с золотыми кудерками и бойкими, веселыми карими глазками; известная детская фотография, снятая в 1874 г., изображает его довольно удачно.

Он поздно начал ходить, и его почти догнала в этом искусстве следующая за ним сестра Оля… ножонки его были еще слабы, и, вероятно, большая голова перевешивала, но он, тем не менее, пускался бежать очень стремительно и катастроф бывало по нескольку на день. Володя хлопался обязательно головой и рев поднимался отчаянный. Все срывались с места. Помню особенно испуганное лицо матери: треск раздавался такой основательный, что она боялась, как бы эти падения не отразились на его умственных способностях. Недоумевала также мать, что эти частые падения и очень болезные удары не делали Володю осторожнее, что он бросался вперед все стой же стремительностью. В этом… он оставался верен себе и позже при разных жизненных ударах.

Таким образом, Володя в младенчестве доставлял хлопот больше, чем другие дети… и поглощал все внимание няни, которая очень любила его.

Маленький Володя рос бойким и веселым мальчиком. Он любил шумные игры и беготню. Игрушками

он не столько играл, как ломал их. Он рано выучился читать и читал много детских книг, которых у отца было в изобилии. Учение давалось ему легко» [62] .

Анна Ильинична приводит в своих воспоминаниях один эпизод из раннего детства брата: «Вот, например, мы приехали всей семьей на пароход, чтобы двигаться в ежегодную поездку до Казани и потом в деревню Кокушкино. Сидим на палубе в ясный летний вечер. Новая обстановка, посторонняя публика — все условия для того, чтобы детям, воспитывающимся в замкнутой семейной обстановке, проявляться более застенчиво, во всяком случае, более сдержано. Так мы все и держали себя. Один Володя боек и шумен еще более, чем всегда.

62

Там же. Л. 21 об.

Он был в то время еще очень мал — лет 2-4-х, вернее 3-х, т. к. произносил еще плохо: что-то вроде «мозя» вместо «можно». Осталось у меня в памяти и чаепитие на палубе и повышенный на свежем воздухе интерес к напеченным в дорогу домашним булочкам. Володя в подъемном настроении, оживленный, без умолку болтающий, протягивает опять и опять руку к булочкам, спрашивая с подкупающей улыбкой: «Мозя?» Мать разрешает ему лишние булочки, говоря мне в виде извинения: «Очень уж мило просит!..» В душе моей шевельнулось чувство обиды, и я подумала: «Мило просит, так больше булочек получает!» Должно быть, мне очень хотелось самой еще и еще одну лишнюю булочку, по этой причине я, верно, и весь инцидент этот так запомнила, но в качестве «большой» я стеснялась просить.

Володя же был в этой детской сценке прообразом того смелого, самостоятельного, не считаясь с внешними обстоятельствами, проявлявшим свою индивидуальность человеком, и того остроумного, обаятельного собеседника, которым он стал позже» [63] .

БОЛЕЛ ЛИ ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ В ДЕТСТВЕ И В ЮНЫЕ ГОДЫ КАКИМИ-ЛИБО ТЯЖЕЛЫМИ БОЛЕЗНЯМИ? КАКОВО БЫЛО ЕГО ЗДОРОВЬЕ?

Отвечая на этот вопрос, заданный научным сотрудником Дома-музея В.И.Ленина А.Г. Медведевой во время ее пребывания в Москве, Анна Ильинична Ульянова-Елизарова сообщила: «Болел корью. Комплекция его была вообще «рыхлая»» [64] .

63

Ульянова-Елизарова А.И. Воспоминания. Черновые наброски. Рукопись. РГАСПИ. Ф. 13. Оп. 1. Д. 64. Л. 24а. Фонды УМЛ. Фотокопия..

64

Фонды УМЛ. КП—10893. А-82.

В черновых набросках воспоминаний Анна Ильинична писала: «Из весны 1878 года я запомнила особенно ясно, что как Володя, так и Оля болели много малярией, которую матери никак не удавалось победить. Особенно злыми и упорными были приступы этой болезни у Володи. Мать начала серьезно беспокоиться, — помнится, и кашлять стал Володя, — и пригласила какого-то специалиста.

После его посещения я увидела мать на крылечке нашей выходящей во двор квартиры со слезами на глазах. На мой вопрос она сказала: «Доктор нашел, что у Володи есть что-то в легких, что его надо бы в Италию везти, а на какие это средства?» Действительно, ехать не только в Италию, но и в Крым, мы не смогли бы, мы и на дачу никогда не выезжали в те годы, когда ездить в Кокушкино стало чересчур громоздким и по разным обстоятельствам не вполне удобным… Счастливыми считались обладатели своего дома и сада, к каковым с осени 1878 г. стали принадлежать и мы.

Если мы все стряхнули с себя, оживились и повеселели, то Володя с Олей стряхнули с себя, кроме того, и малярию. Так что благоприятный результат был достигнут переездом не в Италию, а немного ближе: через дорогу. Оказалось, что в подвале квартиры Косолапова споследняя квартира, которую Ульяновы снимали в 1877–1878 гг. — Ред.> под полом стояла вода, чем, вероятно, и надо было объяснить упорную малярию» [65] .

Европейский историк-исследователь Роберт Сервис в своей книге «Ленин» пишет о том, что Илью Николаевича и Марию Александровну очень беспокоило косоглазие сына на левый глаз. «В Казани мальчика осмотрел врач-окулист профессор Адамюк. Диагноз был неутешительным: косоглазие неустранимо и мальчику придется смотреть одним глазом — правым» [66] . И лишь в конце жизни, в 1922 г. Ленин узнал, что диагноз был поставлен ошибочно: у него было не косоглазие, а близорукость на один глаз, и ему следовало носить очки. Из-за ошибки врача у Ленина появилась привычка щурить глаза при разговоре с людьми — знаменитый «ленинский прищур». Автор пишет, что в советское время этот факт был государственной тайной. На самом деле это не так. Во всех изданиях сборников «Воспоминаний о Владимире Ильиче Ленине», выпущенных Институтом марксизма-ленинизма в 1960 — начале 1990-х гг., приводится текст речи Михаила Иосифовича Авербаха, врача-офтальмолога, принимавшего участие в лечении Ленина. Эту речь он произнес на общем собрании сотрудников, больных и посетителей городской глазной больницы им. Гельмгольца в 1924 г. Приведем отрывок из нее: «Теперь перехожу к результатам моего исследования глаз Владимира Ильича… С точки зрения неврологии, глаза были совершенно нормальны и не давали никакого ключа для разгадки мозгового процесса, как и сами не служили основанием для головных болей и других нервных расстройств. С чисто же окулистической стороны глаза представляли кое-какие явления, оказавшиеся для Владимира Ильича сюрпризом… Дело в том, что когда Владимир Ильич был еще ребенком, его возили к одному из лучших русских окулистов, гремевшему тогда на всем Поволжье, казанскому профессору Адамюку (старшему). Не имея, очевидно, возможности точно исследовать мальчика и

видя объективно на дне его левого глаза кое-какие изменения, главным образом врожденного характера (врожденная щель зрительного нерва и задний конус), проф. Адамюк принял этот глаз за плохо видящий от рождения (так называемая врожденная амблиопия). Действительно этот глаз очень плохо видел вдаль. Матери ребенка было сказано, что левый глаз никуда не годится от рождения и помочь этому горю нельзя. Таким образом, Владимир Ильич прожил всю жизнь с мыслью, что он левым глазом ничего не видит и существует только одним правым. Только в самые последние годы он замечал маленькую странность, что все его сверстники стали отдалять книжку при занятиях, а он, напротив, стал держать книгу ближе обыкновенного, что многие сверстники стали читать в очках, а он в них как будто совершенно не нуждается… Каково же было его удивление, когда при моем исследовании оказалось, что левый «похороненный» глаз просто близорук (в 4–4,5 диоптрии) и на расстоянии 20–25 см прекрасно видит — этим глазом Владимир Ильич и читал, — а правый глаз, хорошо видящий вдаль, оказался ко времени моего исследования уже страдающим старческим зрением и на близком расстоянии ничего не видел. Но стоило к этому глазу приставить соответствующее стекло, какое надевают все хорошо видящие пожилые люди, и глаз этот прекрасно читал. Этот двойной сюрприз очень заинтересовал и развеселил Владимира Ильича…» [67]

65

РГАСПИ. Ф. 13. Д. 64. Л. 15–16. Фонды УМЛ. Фотокопия.

66

Сервис Р. Ленин. — М., 2002. — С. 47.

67

Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т.4 — М.: Политиздат, 1969. — С. 389; 1984. С. 385; 1991. Т. 8. С. 273–274.

КАКИЕ ТРАДИЦИИ БЫЛИ В СЕМЬЕ УЛЬЯНОВЫХ?

«Дружной, спаянной была наша семья <…> семейная обстановка и условия воспитания были очень благоприятны для развития ума и характера детей. Детство Владимира Ильича и его братьев и сестер было светлое и счастливое» [68] , - писала Анна Ильинична Ульянова-Елизарова.

Илья Николаевич и Мария Александровна всегда были вместе с детьми в дни семейных торжеств и праздников. Это была очень хорошая семейная традиция.

68

Ульянова-Елизарова А.И. О В.И.Ленине и семье Ульяновых: Воспоминания. Очерки. Письма Статьи. — М.: Политиздат, 1988. — С. 111.

Особым праздником в семье было Рождество. Анна Ильинична вспоминала: «Наша бабушка со стороны матери была немка, и мать воспитывалась в значительной степени в немецких традициях, из которых первой была елка. Это была необходимая принадлежность встречи праздника в каждой мало-мальски состоятельной немецкой семье <…> Перенесенная в Россию как детская забава, в странах германских она являлась принадлежностью культа и зажигалась обычно в канун праздника, в сочельник. Так повелось это и у нас. Ею встречался праздник, дети получали подарки и со своей стороны передавали родителям какие-нибудь предметы своего мастерства или читали заученные для них стихотворения. Так как отец мой был религиозен, то он ходил обычно в этот вечер ко всенощной, куда позже брал с собой и нас, старших, и елка зажигалась по возвращении из церкви. В ранние же наши годы она зажигалась, очевидно, до службы» [69] . Рождественская елка у Ульяновых отличалась от других — на ней практически не было ни одной игрушки из магазина. «Так как почти все украшения были продуктом нашего труда под руководством матери, то начинали мы работать задолго до елки, и они заполняли содержанием наши зимние вечера. Таким образом, елка была для нас не чуждым, купленными украшениями разубранным деревом, а нашим коллективным созданием…» [70]

69

Ульянова-Елизарова А.И. О В.И.Ленине и семье Ульяновых: Воспоминания. Очерки. Письма. Статьи. М.: Политиздат, 1988. — С. 34–35.

70

Там же. С. 34.

Украшала жизнь семьи и такая традиция, как торжественное празднование дней рождения ее членов. Традиционными в семье были подарки детей родителям к праздникам и дням рождения. Эти подарки были целиком и полностью продуктом детского труда. Родители поощряли и всемерно поддерживали эту традицию, бережно хранили детские подарки. Некоторые из них сейчас экспонируются в Доме-музее В.И.Ленина. Чествовались у Ульяновых и установленные православной церковью дни ангела. Где бы потом в эмиграции ни находился Ленин, он никогда не забывал поздравить родных с днями ангела. «Дорогая мамочка, — писал он из Парижа в Москву в 1910 г., - поздравляю тебя с днем ангела и с именинницей — и Маняшу тоже» [71] . И еще одну традицию соблюдали дети Ульяновых — в день Благовещения выпускать из клеток на волю певчих птиц.

71

Ленин В.И. ПСС.Т.55. С. 311.

В доме Ульяновых господствовала высокая музыкальная культура. По вечерам Мария Александровна собирала детей в гостиной и садилась за рояль. Дети с любовью слушали музыку и мягкий приятный голос матери, исполнявшей произведения A.JI. Гурилева, А.Н. Верстовского, А.Е. Варламова. В большом почете у Ульяновых было хоровое пение. Н.И. Веретенников в своих воспоминаниях рассказывал о музыкальных вечерах в Кокушкино, где семья Ульяновых проводила свой летний отдых [72] . Музыкальное дарование Марии Александровны открыло всем детям Ульяновых прекрасный мир искусства.

72

Веретенников Н.И. Володя Ульянов. Воспоминания о детских и юношеских годах

В.И.Ленина в Кокушкине. — М., 1960. — С. 29.