Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
Магомеханик, переделав и улучшив в поместье, деревне и Рыбачьем всё что возможно, явно скучал. После приложения его золотых рук и светлой головы техника ломалась редко, и мастер не знал, чем ещё себя занять. А мы с Аристархом уперлись в проблему усилителя. Ну не делать же в самом деле гаджет в десять килограммов весом. В прежнем мире эту задачу выполняли вышки сотовой связи. Строить здесь такие? Тогда вопрос придётся решать на государственном уровне, иначе никаких денег не хватит. И так чуть ли не четверть дохода вкладываю в исследовательскую
Настроение артефактора было лучше вчерашнего, потому он махнул рукой и согласился:
– Делайте, как считаете нужным.
Конечно, я и без его позволения могла решить этот вопрос, но приличия-то соблюсти полагается. Сама в партнёрство пригласила, значит, надо хотя бы в известность поставить о появлении третьего члена команды.
Феденька, одуревший от бессонных ночей – у малыша начали резаться зубки – слушал меня вполуха. Перебирал и перекладывал с места на место инструменты на верстаке, тёр тряпочкой въевшееся намертво пятно, замирал, пытаясь услышать что-то, вздыхал и опять брался за инструменты.
– Фёдор Зиновьевич, вы меня слышите? – не выдержав такого пренебрежения, спросила я.
– Что? – вскинулся мастер на оклик. – Слышу. Конечно слышу. Вы продолжайте, Роксана Петровна.
Понимая, что моя презентация пропадает втуне, решила подойти с другого конца.
– Что вас беспокоит, уважаемый?
Тут Феденьку словно прорвало:
– Всё! Всё меня беспокоит… – он с тревогой посмотрел в сторону дома. – Как они там? Справляется ли Карима с Егорушкой? Мальчик всю ночь плакал, может, за Прасковьей послать надо? А вы тут со своими нелепыми заботами…
Хорошо, стена была близко, и я смогла опереться, иначе так бы и опустилась на пол. Феденька! Наш Феденька, который в упор не замечал людей, и вдруг такой заботливо-трепетный папашка. «Может, подменили мужика, а я и не заметила», – мысленно пошутила я, а вслух предложила.
– Установите голосовую связь с домом и будете постоянно в курсе происходящего.
– Как это? – магомеханик, получивший конкретное техническое задание, перестаёт быть растерянным и рассеянным и мгновенно становится собранным, заточенным на результат профессионалом.
Пришлось вспоминать всё, что я знала об устройстве под названием радионяня.
– … таким образом вы всегда сможете отследить состояние малыша. А сделать этот прибор можно на основе переговорщика, о котором я вам только что рассказывала.
В этот раз слушал меня Феденька не в пример внимательнее, делая какие-то пометки у себя на столе. Сколько наблюдаю за этой забавной привычкой мастера, столько диву даюсь. Все заметки и памятки, касаемые текущего проекта, магомеханик записывал с краю стола прямо на столешнице. Когда же работа заканчивалась, записи стирались.
– А вдруг понадобятся в другой раз? – как-то спросила я.
Ответом было пожатие плеч и недоумение от моей непонятливости:
– Следующая работа – это
Судя по тому, сколько в этот раз писал Феденька, идея его заинтересовала. Он ещё раз перечитал заметки, задал несколько уточняющих вопросов, попросил образец переговорщика и закончил общение своей классической фразой:
– Ступайте, Роксана Петровна. Буду думать.
«Чапаев, блин!» – проворчала я и пошла к своим псам.
Собаками этих лохматых чудовищ назвать можно было с трудом. Головой они легко доставали мне до плеча. Ох, как же я каждый раз благодарила Тауфика и вслух, и мысленно за жёсткую дрессуру. Не будь отработанного многочасовыми тренировками послушания, я бы со своими питомцами не смогла справиться. Одного боялась – что «улучшат» кобели породу деревенских и рыбачьих дворняг и будут гонять по окрестностям неуправляемые потомки моих монстровидных собачек.
– Этого можешь не бояться, – успокоил кинолог. – Такими большими рождаются только чистокровки. Метисы, рождённые от твоих, будут чуть больше матери. Ну и умнее, конечно же. Хотя лучше бы отследить, где мальчики наследят, и ублюдков притопить. От греха подальше.
Мне такой расклад совершенно не нравился, и я предложила другой вариант. Ох как взвился наш тренер! Как орал по поводу того, что лишать кабеля естественной радости – это бесчеловечно, только баба может такое придумать. При этом он явно морщился от боли и прятал руки за спину. Похоже, что очень хотелось дрессировщику отвесить мне пару-тройку оплеух, да клятва магическая не только не позволяла сделать этого, но ещё и наказывала ранами на руках.
– То есть утопить ни в чём не повинных щенков ты считаешь нормой, а стерилизовать кобелей, при этом никак не повлияв на их жизнь и здоровье, – это едва ли не преступление? – взъярилась я.
Не дождавшись ответа, хлопнула дверью вольера и, плотнее закутавшись в непромокаемый плащ, пошла успокаиваться к морю. Рядом, не понимая своей вины, но чувствую себя причиной моего раздражения, плелись Зиг и Заг.
Частые крупные капли падали отвесно в воду, и это было необыкновенное зрелище. Вода, тревожащая воду, завораживала. Казалось, что дождинки, едва погрузившись в море, тут же выпрыгивали из него, желая вернуться назад, но струи, льющиеся с неба, прибивали их обратно.
– Ты глупенькая, – объявила мне Прасковья, когда я вечером передала ей разговор с Тауфиком. – Зачем на конфликт идёшь? Ты женщина, значит будь умнее. Тебе напомнить, что ты ведунья и целительством владеешь? Сделай все аккуратно и безболезненно. Там протоки чуть толще волосинки… Мне дальше рассказывать?
Услышав это, я вновь вспомнила о своём давнишнем намерении быть мудрее и хитрее, не бросаться грудью на баррикады и не ходить в атаки. Но вот опять пытаюсь жить привычными установками, теряя друзей и наживая врагов.