Жизнь во имя любви (С)
Шрифт:
– Добивать пришли? – простонала я, приподняв голову.
Во рту царила безводная пустыня, язык как наждачная бумага царапал нёбо, горло саднило, будто у меня началась ангина. Вдобавок ко всему голову безжалостно стискивал венец мученицы. Дотронулась до виска – показалось.
– Болит? – участливо спросила подруга.
Сдуру я кивнула и от резкой боли, прострелившей череп, повалилась на подушки. Это сколько же я вчера бренди выпила?
– Держи! – главная целительница всея гиримского полуострова протянула мне грубую керамическую чашку с
– Испытание на крысах проводила? – опасливо поглядывая на лекарство, уточнила я.
– На добровольцах.
Питьё помогло. Через полчаса я добралась до ванной, потом до гардеробной. И через час после этого была готова покинуть дворец. Константин, открыв дверь самым доступным ему способом, ушёл сразу. Прасковья наблюдала за моими сборами молча. Но когда я объявила ей, что готова, она спросила:
– Ну и куда ты теперь?
Я только плечами пожала:
– В поместье. Уехать с полуострова я не могу – обязанности Хранительницы с меня никто не снимал. Источник опять же…
Подруга внимательно смотрела на меня, словно раздумывала о чём-то, вот только спросить не решалась.
– Роксана, скажи, Таир в курсе, что ты Хранительница земли гиримской, что у тебя под опекой сильнейший Источник Силы и что духи стихий слушаются тебя, как мать родную?
– Не знаю. У нас никогда с ним такого разговора не было. Думаю, Константин Васильевич по долгу службы давно уже доложил, – поправляя перед зеркалом чалму, ответила я.
– Нет, Константин в ваши дела семейные не лезет. Это я точно знаю, – всё так же задумчиво рассматривая меня, продолжила Прасковья. – Так почему ты не поставила мужа в известность о своём статусе?
– К слову не пришлось. Да и не интересовался он никогда. Не буду же я с плакатом ходить: «Люди, я Хранительница!»
– Теперь понятно… – вздохнула подруга.
– Да что тебе понятно? – не выдержала я полунамёков.
– Кажется, ты мне говорила, что короля делает свита. Ты очень мудро поступила тогда, после покушения, окружив Таира правильными людьми. Ведь большинство из них до сих пор вам служат. А благодаря твоему дару заговорщики никогда дело до конца не доводят: то предатель в их рядах заведётся, то сами где случайно ошибутся радикально, а то и вовсе друг дружку перестреляют. – Прасковья усмехнулась. – Никак не забуду, как вы подслушали барона Залеского со товарищем.
– Презабавно получилось, – согласилась я. – И обошлась ликвидация заговора малой кровью. Барон, помнится, вместо трюфелей иных грибочков поел, а дружок его картавый так и сгинул невесть где. И чего его на охоту в горы понесло?
– Говорят, в ту осень не только этих двоих недосчитались. Человек десять, кажется, с жизнью распростилось, – едва сдерживая ехидную улыбку, вымолвила целительница.
– Жизнь – штука опасная. Особливо когда лезешь куда не надо, – решительно закончила я эту тему. – Вот только не пойму я, подруга, к чему ты этот разговор начала?
– К тому,
– Хватит! Поговорила уже. Едва ли не межмирной шпионкой назначил и чудовищем объявил. Всего-то хотела предостеречь, а получилось… – я махнула рукой, отвернулась, скрывая слёзы. – Как думаешь, позволит с детьми проститься?
– Кто тебе запретить посмеет? – удивлённо вскинула брови подруга. – Только я бы посоветовала не торопиться. Таир вспыльчив, но отходчив. Помиритесь ещё.
– А я с ним не ссорилась… – начала было я, когда в комнату через дверной пролом заглянул Фарух.
Мужчина запыхался, едва переводил дыхание, рукой за грудь держался, но выдавил:
– Госпожа, эфенди плохо…
Я было дёрнулась к двери между нашими спальнями, но поняла, что навряд ли слуга на таком незначительном расстоянии так бы запыхался.
– Где он? – бросилась я к Фаруху.
– В кабинете…
Рабочий кабинет наместника располагался в другом крыле дворца, и прямого пути к нему не было. Прежде надо было спуститься в приёмный холл и только оттуда подняться на второй этаж, где и находились рабочие кабинеты ведущих ханских чиновников. Слишком долго. Невесть что произошло с Таиром. Вдруг инсульт или инфаркт? Каждая секунда на счету.
– Духи, откройте проход к мужу! – взмолилась я.
– Чем заплатишь? – почти мгновенно отозвался кто-то.
– Цена любая, – не задумываясь, ответила я.
Но тут в договор вмешалась Прасковья. Она хоть и не была ведуньей, но целительство и сопутствующие знания очень близки к силам природы. Должно быть, это и позволило услышать мой ответ.
– Нет! – безапелляционно заявила она, отодвигая меня за спину. – Так нельзя. Назначь цену.
– Запретные земли… – прошелестело многоголосие. – Место, куда входа людям не будет.
– За одноразовый проход?! – фыркнула целительница.
– Не только… – ответ не был конкретным, но, главное, проход открылся.
Без моего обещания, без дополнительных условий. Похоже, духи тоже понимали, что медлить нельзя.
Таир лежал на ковре у подножия рабочего стола. Бледный, глаза закрыты, синюшные губы плотно сжаты. Сюртук расстёгнут, шейный платок развязан – кажется, хотели дыхание облегчить. Стоящий на коленях рядом с наместником дворцовый целитель не то причитал по-тихому, не то шептал заклинания.
– Отойти, – коленом отодвинула мужчину Прасковья и опустилась на его место.
Просканировала взглядом тело, распростёртое перед ней, положила руку на голову, что-то неслышно пробормотала, другую руку положила на грудь на область сердца. Кивнула самой себе, словно соглашаясь с поставленным диагнозом.
– Что делал? – резко спросила целителя, всё ещё сидящего рядом на ковре.
– А… ну… – начал было тот, но Прасковья его не слушала.
– Ты мне нужна, – распорядилась она и взглядом указала место по другую сторону Таира. Потом подняла голову и, увидев толпящихся у входа придворных, приказала: – Все вон!