Жизнь во имя смерти
Шрифт:
— Ты можешь пострадать!
— Нет, я просто сойду с ума, - ответила Катя.
— А если я возьму его безумие себе?
— Что?
Хруст в шее, словно Катя тоже засиделась на месте, застыла и покрылась солями.
— Возьму его безумие себе, - медленно повторила Алина, мысленно проклиная Дюшу и Спартака.
Почему ей вечно приходилось отдуваться за них?! Тогда, на Острове она тоже отбивалась одна - на Острове!
— Ты тоже сойдешь с ума, - ответила Катя.
– Разве что...
— Разве что?
— Сумеешь укрепить при этом ниточку, связывающую
— Укрепить безумием?
— Да, это безумие, - Катя оскалила беззубо рот, словно ребенок.
– Но раз ты так уверенно говоришь, что можешь его взять себе.
— Недавно мы так сделали, разделили его безумие и взяли себе, а затем Дюша выдохнул его, сразив целый флот слуг Разрушителя.
Катя еще раз захрустела шеей, глаза ее попытались раскрыться шире. Казалось, она сейчас умрет от перенапряжения и Алине хотелось плакать, так как помнила она ее совсем другой. На Земле оставались еще выходцы с форпоста, но Алину вдруг пробило страхом осознания - все они состарились и готовы были умереть.
Даже Асыл, который казался вечным, не хуже Льва - умершего Льва!
— Что с тобой?
– встревоженно спросила Катя.
– Не поддавайся черноте внутри!
— А если поддамся, то что?
— Не знаю.
Выпустить ее в Спартака, обменяв на безумие? Но ведь они уже пробовали это?
— Но вряд ли будет хорошо, - добавила Катя.
– Теперь я наглядно вижу, почему вы решили не возвращаться на Землю и вижу, что это было правильное решение.
— А раньше не видела?
— Раньше этого не было.
Твари, подумала Алина, посылая матюги в адрес Хранителей. Что они такое сделали? Неужели они создали это излучение лишь затем, чтобы оправдать самих себя, показать, что Буревестник действительно слуги Разрушителя? Перестарались и выпустили зло на свободу?
— Наши считают, что к ним возвращаются силы.
— Ничего не подскажу, это ваша битва, в которой вам никто не поможет.
— А если свозить Спартака на Остров?
— Ты думаешь, он там что-то узнает?
– изумилась Катя.
Алина хлопнула себя по лбу, обзывая не хуже Хранителей. Ну да, какое узнавание со стороны слепого? Неужели Хранители именно за этим его и ослепили? Чтобы не смог вернуться, висел гирей на шее Буревестника... которую они уже чуть не попробовали сбросить. В этом заключалась ловушка? Чтобы они сами убили Спартака и тем самым нарушили что-то в условиях?
Она попыталась вспомнить архив Хранителей, детали выращивания тех супербойцов и ничего не нашла.
— Ладно, отступать некуда, давай попробуем осветить этот колодец разума.
— Ты хотела сказать выгребную яму?
— Хотела, - признала Алина, - но затем подумала, что тогда у любого из нас эта яма выгребная. Целый котлован даже, а то и вовсе.
— Океаническая впадина?
— Как минимум. Ты знаешь, скольких мы убили?
— Нет.
— И мы не знаем. Но одной ямы там на всех не хватило бы. Ладно, - Алина выдохнула.
– Давай.
Она взяла Спартака за руку, потом вспомнила жест Влада и положила вторую руку на глазницы, чуть надавила пальцами
Мрак и ужас, темные пещеры безумия и Алина отпихивала их вглубь сознания, пыталась разделить с другими в группе и не знала, получилось ли. Они спускались, нет падали в эти глубины, и где-то рядом летела Катя, словно светлячок, огонек свечи на ураганном ветру, и Алина потянулась прикрыть его, заслонить собой и не дать угаснуть.
Она вдруг поняла, что надо делать, следовало найти такой же огонек сознания Спартака, забившийся в дальний угол темной пещеры, и вытащить наружу, спасти его. Нет, раздуть пламя разума, укрепить канат безумия, и Алина ощутила, что тьма вокруг впивается в нее, пытается утянуть в себя и не выпустить. Она остановилась, разя безумие злом, выдыхая всю черноту, что накопилась вокруг.
— Уходим!
– скомандовала она, закрывая руками огонек.
Слова увязли в темноте безумия, растворились в нем и Алина ощутила, что и сама растворяется. Она выдохнула еще, взмыла на реактивной струе, изрыгая злость и ярость, все, что накопилось за эти часы и дни. Всю свою печаль и горечь, осевшие за годы и тьма вокруг поглощала их, топила в себе, будто в бездонном болоте.
— Еще! Получай!
– рычала и бесновалась Алина.
Как она вообще додумалась до такого идиотизма, полезла в эту бездну? Здесь требовалась помощь остальных, да что там, тут требовался кто-то более крепкий разумом. Способный биться за Спартака до конца, способный сражаться и разить тьму, тот, кому было не безразлично происходящее. Еще она осознала, что испытывала неприязнь к Спартаку, так как ненавидела именно эту тьму безумия.
Возможно, следовало заменить ее чернотой кровожадности, но у Алины не хватало сил.
Огонек вдруг взмыл выше, замахал незримыми крыльями и дал ей добраться до света, так как Алина ощущала, что ее сил не хватило бы. Самую малость, буквально сантиметра, но не хватило бы.
Они вернулись в сознание и повалились на пол, а Спартак остался сидеть.
— Смотри, - выдохнула Катя, - у него идет кровь!
— У тебя тоже!
– закричала Алина.
— Это было... познавательно.
Кровь и жизнь хлынули потоком и покинули Катю. Алина упала на колени, зажимая ее раны, рот, нос, уши, руками и понимая, что ей не хватает конечностей. Попытка передать силы завершилась ничем, Алина обессилела в этой вылазке внутрь безумия.
Но в то же время Катя задержалась на пороге смерти на мгновение.
— Он там, - прошептала она.
– Найди путь.
— Дер...
И возглас умер, не успев выплеснуться наружу. Катя умерла и огонек ее жизни отлетел куда-то, а Алина взвыла, вырывая на себе волосы и царапая лицо, будто тоже хотела ослепнуть. Рев и вой, кровь во все стороны, захлестывающее безумие и она подскочила, пнула Спартака, швыряя его прочь и пробивая им несколько стен.
Это помогло, слегка отрезвило и Алина уставилась на людей, заглядывающих в проломы.