Жизнь взаймы
Шрифт:
– Весна не за горами, хлопцы, потом другие дела найдутся, поэтому нужно нам сейчас все к походу сготовить. Запоминайте добре, кто и что сделать должен.
Андрей, ты должен купить триста локтей полотна на халамиды. Вот тебе монеты, должно хватить. Не хватит – скажешь. В селе я еще осенью все полотно, что бабы продавали, купил, так что тебе по хуторам и соседним селам искать надо. Как полотно будет, договорись с девками, чтобы на вечерницах халамиды нам сшили. Мы их за то медом угостим и подарков из Киева привезем.
Ярослав, ты
Иван, вот тебе мой крюк, беги к моему бате в кузню, скажешь, атаман сказал, чтобы он всю другую работу бросал и тридцать крюков таких же отковал. Вот тебе монеты, думаю, хватит, если больше запросит – скажешь, атаман заплатит, когда крюки забирать будет.
– А ты чего не идешь?
– Мне нельзя, боюсь я. Неделю назад наконечники заказывал, тоже эту байку отцу рассказал. Так что давай лучше ты, а то у бати рука тяжелая – снова к Мотре на лечение попаду, что тогда делать будем?
Лавор, на тебе портупеи. Так ее латиняне называют. Это каждый пусть сам себе по размеру изготовит. Вот я тебе форму из веревок связал. Пусть берут полотно как на вожжи конские, чтоб крепкое было. Такая, как моя, должна быть, как крюки готовы будут – проверишь, чтобы пришили правильно, за ремень конец крюка цепляться должен, а не за яйца.
Петро, на тебе сетка. Дядько Николай их вяжет, но жадный, что хомяк. Нам нужно сто локтей сетки шириной три локтя. Вот тебе монеты, думаю, хватит.
– Что, он один сети вяжет? За деньги любой свяжет, еще и монеты останутся.
– То тебе видней, кто вязать будет. Петро с Иваном, вот вам пара стрел тупых. Они сделаны по весу как бронебойная стрела. Такими будем учиться стрелять. Проследите, чтобы каждый в вашем десятке себе две точно такие же вырезал. Перья на них прилепить – к Степану отнесете, он через пару дней освободится.
– Сами прилепим, не впервой, знаем, что к чему.
– Лавор и Ярослав, как это все готово будет, потом проследите, чтобы каждый в вашем десятке себе сам круглый щит деревянный заделал и отнес в кузню железом края обить. С батей я договорюсь. Скажете хлопцам, из какого дерева доски колоть, а то многие не знают. Кто не сможет, пусть с другими сговорится, чтобы ему щит изготовили. Если все поняли, оставляйте старшего, решайте, кто завтра за старшего останется, и за дело принимайтесь. Меня, сами знаете, не будет.
Мои командиры с сочувствием посмотрели на меня, и было из-за чего. Кроме всех этих дел, связанных с озадачиванием окружающих общественно-полезным трудом, за который мне приходилось, как правило, расплачиваться из своего кармана, много времени отнимала самоподготовка. После Любавиной терапии, видимо, под влиянием молодого сознания, от которого теперь уберечься было очень трудно, решил, что мне обязательно нужно подтянуть другие воинские дисциплины,
– Для того чтобы я тебя учить начал, ты должен мне слово свое дать, что если начнешь учиться, то не бросишь, что бы я с тобой ни делал. Если бросишь – уедешь из села в тот же день и больше мне на очи не покажешься.
Он помолчал, потом добавил:
– И еще одно. Если я не смогу сына своего научить стрелы пускать – ты его научишь. – Керимова женщина была на сносях, и Мотря уже обрадовала его, что, скорее всего, будет мальчик. – Иди думай, но тебе так скажу: будь я на твоем месте – лучше бы другого поискал, кто учить будет: тяжко тебе придется.
Что-то мне это напомнило, но, не обратив внимания, наполненный юношеским адреналином, сразу вякнул:
– Уже подумал, Керим, слово тебе даю, исполню все, что скажешь. Когда начнем?
Керим иронично усмехнулся, но, помолчав, ответил:
– Приезжай завтра с утра – с конем, луком, и тупых стрел возьми.
На следующий день с утра Керим рассказал мне народную былину половецкого народа. В далекие времена враги взяли в плен малолетнего сына половецкого хана. И так случилось, что отбить его или выкупить хан смог, когда сыну исполнилось четырнадцать. А у половцев это был возраст, когда юношу принимали в воины. Если он сдавал экзамен, то мог и в походы ходить, и жениться.
Основной экзамен был весьма оригинальным. Отец юноши подвешивал на трех высоких шестах привязанных на веревке за заднюю ногу живых баранов. Орущих и дергающихся животных раскачивали, а юноша, пустив коня галопом, с пятидесяти шагов должен был тремя стрелами прервать их мучения. После этого радостные гости съедали баранов и торжественно объявляли экзамен сданным на отлично. Если испытуемый промахивался, не менее радостные гости съедали баранов и утешали юношу – мол, в следующий раз получится, позовешь, когда новые бараны вырастут.
Но хан оказался отцом требовательным. Видно, жалко ему было за просто так баранов резать. И после проваленного экзамена начал каждый день бить сына палкой, по пять ударов за каждый промах. Старейшины спрашивали хана – почему, мол, бьешь безвинного, у него не было возможности с луком упражняться. На что им хан ответил, что для упражнений с луком лук не нужен, нужно только желание. Вот за то, что у его сына не было желания упражняться, – за это он сейчас и получает. Старейшины подумали и признали аргументы отца весомыми. С тех пор и тянется хорошая половецкая традиция: всех, кто в четырнадцать провалил стрельбу, нужно бить ежедневно палкой, по пять раз за каждый промах.