Жизнь языка: Памяти М. В. Панова
Шрифт:
Ну и наконец Поливанов. Во-первых, как ученик Бодуэна де Куртенэ и как человек, занимающийся орфографией, он подхватил идеи Бодуэна де Куртенэ о том, что в сознании есть – значит, надо отражать в письме. А то, что в письме не отражается – возьмите вон, взял он тему, которую все мы с вами любим, – ошибки. Человек, если его специально, искусственным правилом не научить, где ять, он делает бесконечно ошибки. Почему? У него в сознании нет разграничения ять и е.
После этого пришел Николай Феофанович… правильно я его имя называю? Вот до чего я постарел…
Л. Б.: Яковлев?
М. В.: Яковлев.
Л. Б.: Феофанович.
М.
Это подхватил Рубен Иваныч Аванесов, Владимир Николаич – они все антипсихологисты. И так как они узрели у Пешковского какую-то, я думаю, очень незначительную, склонность к психологизму, они Пешковского вывели за, они его не упоминают обычно в составе учеников Фортунатова.
М. В.: Но я думаю, это была все-таки кампания, которая прошла. Сейчас вопрос о психологизме не стоит, сейчас мы опять можем говорить: надо учитывать психологию учащегося – не потому, чтобы мы отказывались от взглядов Бодуэна де Куртенэ, Аванесова, Сидорова. Так что можно считать, я бы Пешковского считал «москвичом», и только из страха перед учителем Аванесовым я его не упоминаю иногда. (Смеются.)
Л. Б.: Михаил Викторович, а почему – я, может быть, в этом неправа, но вот я читаю литературу 30-х годов – мне показалось, что Пешковского ругают больше всех. Или это не так? А если так, то почему именно Пешковского? Его до 50-х, еще в 55-м году ругали, как имя такое вот…
М. В.: Пешковского, его не ругали, а с ним спорили. Спорил Сергей Осипович Карцевский, ну, и многие другие. Я думаю, что с ним спорили именно когда он… Человек скажет, не предвидя из сего никаких последствий, что ученики воспринимают какие-то формы как… Ах, воспринимают какие-то формы как – о-о-о! это отступление! Они считали, что… во-первых, он по поколению гораздо старше. Вот. А старшие, например я, все любят рычать на младших, например на вас (смеется).
Л. Б.: А он своей смертью умер, Пешковский, в 33-м году?
М. В.: Что?
Л. Б.: Как умер Пешковский?
М. В.: Лег в постель, (со смехом) а встать не смог (все смеются).
Л. Б.: Да? (Смеется.) Понятно.
М. В.: Нет, его никто не репрессировал, <…>.
Л. Б.: Не успели. Михаил Викторович, а как правильно… (снова смеются) как правильно говорить: основную принадлежность или основную принадлежность слова?
М. В.: Наверно, основную принадлежность.
Л. Б.: Основную, да? Михаил Викторович, а вот теперь у меня вопрос, который я вам два года подряд боялась задавать; думаю, скажет: совсем ничего не знает, а еще фонетику читает. Вопрос вот какой. Михаил Викторович: что такое позиционный ряд фонемы. Ну, допустим, вот фонема (а). Вот у нее позиционный ряд вот такой: <а>: [] // ['a] // ["a] // [и]… и так далее. А как тогда быть с единством морфемы? Потому что вот, допустим, вот этот звук: [а] и этот звук: [и] – они ведь не встретятся
М. В.: Они встретятся в одной морфеме. Пять – …нет, не это. Сел – сидя – сяду: это чередование не позиционное, потому что это чередование именно морфонемное, да, Леночка?
Е. В.: (Кивает головой.)
Л. Б.: Ну, вот я хочу сказать: вот это: [а] между мягкими и [а] между твердыми – не встретятся в одной морфеме. А почему тогда…
М. В.: Посадка – сядь. (Улыбается) Но это редкий случай. Ну, я думаю, что… важно вот что. Что есть, значит, пять и [п'и]тм – попарно их соединять можно. Посадка – сядь. Попарно их можно свести к сильной позиции под ударением между твердыми.
Л. Б.: Ну, а вот посадка – и сиди: они почему попадут в одну фонему?
М. В.: Они встречаются не в одной позиции, они чередуются с [а], которое… ведь никто не говорит, что эти звуки должны в одной позиции встречаться, они должны позиционно чередоваться. А эти звуки позиционно чередуются. Знаете, когда [а] и [и] будут в одной и той же морфеме? Это в каких-нибудь аффиксах. Какой-нибудь чужак – вот суффикс – ак.
Л. Б.: Босяк.
М. В.: Бос'[а]к. О бос'[ш]ке. Бос'["a]ческий. Вот: бос'["a-"a-"a-]ческий1 Вот они могут встречаться все в одной морфеме. А позиции у них будут разные. А какое-нибудь окончание – ами и – ну, это уже нахальный обман: – ам – дательный падеж и – ами творительный. Если вы скажете вот: плечами – (утрируя): плеч["a-"a-"a-]ми (Е. В. и Л. Б. смеются), а какое-нибудь там ногам – ["a] и [а] чередуются. Ну, правда, это разные падежные окончания, так что это не в одной морфонологической позиции.
Л. Б.: Михаил Викторович, а какой фонемный состав у слова след[уш':]гш? Кто след[уш':]ий?
М. В.: Вот так, значит. Если вы след[ущ]ий связываете со словом следует…
Л. Б.: Не связываю.
М. В.: А есть вариант: след[yjy]щий. Такой есть. Значит, все-таки есть полное произношение этого слова и краткое. И если след[yjy]щий, тогда… Вот для меня все-таки следовать – это связывается со словом следующий. Но если не связывается, тогда следующ– есть корень. Если следующий не тот, кто следует, а тот, кто за мной.
Л. Б.: То есть для вас связывается со следующий, да?
М. В.: Связывается. Кто за вами следующий? Раз за вами – значит, очевидно, следовать за кем-то. А без за вами – это сокращенный оборот.
Л. Б.: И тогда получится, что здесь две нулевые фонемы, да? В произношении? Мы же след[уш':]ий говорим.
М. В.: Да. Если след[уш':]ий?
Л. Б.: Да, след[уш':]ий.
М. В.: Тогда, значит, они факультативно бывают нулевыми. А если зануда говорит: след[y-jy]щий! (утрируя) – то они у него проясняются. У него два фонемных варианта этого слова.
Л. Б.: Понятно. Михаил Викторович, а вот еще два вопроса у меня. Мы с Еленой Васильевной ехали и говорили. Она говорит, что очень трудно аспирантами руководить, что она лучше бы лекции читала. Я хотела бы Вам вопрос задать: вот как Вы руководите дипломниками, как Вы руководите аспирантами, что они у Вас пишут все, и пишут хорошие работы?
М. В.: Вот в прошлом году, Вы помните, эта неблагодарная моя дипломница, и я поступил так же неблагодарно – я фамилию ее забыл. Она писала на тему: «Переводы Катулла в русской поэзии». И даже не пришла, и не сказала «спасибо» после защиты. Да. Ну, и я решил ей отомстить – я ее фамилию забыл.