Жизнь за трицератопса (сборник)

Булычев Кир

Никто не представлял.

Кроме этого, существовали молодые люди на природе. Аня любила пикники с коньяками и шашлыки в чаще над обрывом.

Молодые люди увлекали опьяневшую и хохочущую Аню в кусты, где наслаждались ее ласками, что делалось быстро, кое-как, а назавтра случайный союз не возобновлялся.

Утром Аня казалась старше своих лет и ненавидела человечество. Даже собственная красота оказывалась под сомнением. Лучшей подруге Елизавете Аня не раз говорила: «Какие они все сволочи! Как они наслаждаются моей красотой, как они обещают

мне золотые горы! Но потом оказывается, что ни один не желает покинуть идиотку жену и своих вонючих отпрысков».

Вот такая сложная персона скрывалась за неподвижным змеиным взглядом серых глаз госпожи Бермудской.

Аня пошла в ванную.

Она взглянула на себя в зеркало.

Что-то ее смутило.

Нет, в зеркале отразилась она, конечно же она. Но это была не совсем она, хуже, чем она.

Человек в таких случаях проводит рукой по лицу. Аня так и сделала.

Лицо как лицо.

Приятное на ощупь.

Аня вгляделась в зеркало. Зеркало врало. Но врало так умело, что Аня усомнилась, ложь ли это.

Нет, такую женщину полюбить нельзя. Такую женщину можно разлюбить. И следует разлюбить.

– Юлиан! – решилась она. – Юлиан, ты ничего во мне не находишь?

Юлиан встретил ее в коридоре. Вид у него был обыкновенный. Вот уж кого не назовешь красавцем. И ничего, живет, не расстраивается, словно так и надо. Сам говорит: «Полюбите меня черненьким. Беленьким меня любая полюбит».

– Что произошло? – спросил он.

– Приглядись ко мне, – попросила несчастная женщина. – Я ли это?

– Как тебе сказать, – промямлил Зритель. – Все вроде на месте. И глаза твои, и родинка на подбородке.

– И это приятно?

– Странно, – отозвался Юлиан. – Вроде все на месте, но ты немного изменилась.

– К лучшему?

– Не сказал бы.

– Что произошло? – грозно спросила Аня Бермудская. – Как ты это допустил?

– А чего я допустил? – спросил Зритель, мысленно торжествуя.

– Не знаю! – возопила Аня. – Дай мне другое зеркало!

А сама уже бежала в прихожую, где тоже зеркало висит.

Но результат встречи с зеркалом в прихожей, а потом и с зеркальцем из сумочки был удручающе однообразен. Из зеркала на Аню смотрела она же, но весьма некрасивая и даже неприятная.

Аня впала в истерику, а Зритель ей посоветовал:

– Ты сходи к своим подругам, поглядись там, поговори, спроси совета. Они же всю правду тебе скажут!

Удар был рассчитан и жесток. Не было и не могло быть у Ани подруг, а если бы они были, то ничего, кроме радости, ухудшение облика Ани Бермудской им бы не доставило.

Вечером заплаканная, растрепанная и униженная Аня все же решила выйти на улицу, поглядеться в витрину универмага и в гладь воды пруда у церкви Параскевы Пятницы.

Но что там ночью увидишь?!

А Зритель, видя, что изобретение Минца дает себя знать, трудился, бегал по городу, чтобы ни одного необработанного зеркала в Гусляре не осталось.

Ночью Аня изменила свое отношение к Зрителю, потому

что поняла, что при такой личной трагедии во всем мире остался лишь один мужчина, способный ее верно любить и платить за ее забавы: Юлиан К. Зритель.

Через три дня умиротворенный Зритель сам пришел к профессору Минцу за второй порцией снадобья и с тремястами долларами в кармане.

– Ну как? – встретил его Минц.

Там сидели Минц с Грубиным, и для Саши Грубина Зритель поведал о своей победе над спесивой красоткой.

– Лев Христофорович мне сказал, что его средство изменяет отражательную способность зеркала при встрече с ним женского взгляда. Что, кстати, доказывает различие между женским и мужским взглядом. Мы, как учит Минц, требуем от своего отражения различных свойств. Женщина – красоты, а мужчина – ума и решительности. Вы меня понимаете? – Тут Зритель отвесил элегантный поклон в адрес Льва Христофоровича, хоть ему и мешало тугое пузо. И вел он себя, как неофит, то есть новообращенный, в храме Юноны или Цереры. – Моя возлюбленная привыкла к тому, что зеркало ей говорит: «Ты на свете всех прекрасней и милее». А тут зеркало ей сказало совсем иное: «Ты не очень привлекательна и совсем не молода». Крушение идеалов! Нельзя же заподозрить зеркало в измене? В сознательном безобразии?

– Кстати, именно эта сказка натолкнула меня на великолепное открытие, – признался Минц.

А Зритель продолжал:

– Я намазал средством все зеркала дома. А потом побегал по городу и капнул на все зеркала, которые могли попасться ей на пути. В поликлинике, парикмахерской и женском туалете, что было труднее всего. Хотя я был почти убежден в том, что она туда долго не заглянет. Теперь Аня изменила отношение ко мне и стала куда добрее. О, как она ласкает меня!

Минц забрал у Зрителя деньги и выдал ему второй пузырек.

Зритель быстро убежал.

А Грубин сказал:

– Минц, ты – соратник в преступлении.

– В каком?

– Ты подумал об остальных женщинах города? Женщина, красивая, идет в парикмахерскую и видит, как она деградировала. Она смотрит в зеркало в туалете, а навстречу ей – страшная рожа!

– Ну уж не страшная! – возразил Минц. – Просто похуже, чем вчера.

– Ты испортил жизнь и настроение сотням женщин! Нет тебе прощения. И еще деньги за это берешь!

И тогда пристыженный Минц побежал по парикмахерским, чтобы собственноручно смыть пессимизатор.

Кое-где удалось, но в женский туалет его не пустили.

И говорят, что, пока средство не стерлось, женщины старались в туалет не заходить. Держатель его, Армен Лаубазанц, чуть не убил смотрительницу, заподозрив ее в воровстве входной платы.

11. Тайна Ксении Удаловой

Удалов вошел к себе.

Ксения стояла посреди комнаты, одетая как на торжественный вечер, посвященный годовщине Октября.

– С ума сойти, – сказала она. – Уже без десяти, а ты еще без галстука.