Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди

Раззаков Федор Ибатович

В те ноябрьские дни кинорежиссер Андрей Тарковский заканчивал работу над фильмом "Солярис". Казалось бы, надо бы только радоваться, но на душе у Тарковского не менее тревожно, чем у Алексея Германа. 3 ноября он записывает в дневник следующие строчки: "Я очень боюсь, что с "Солярисом" у меня будет столько же неприятностей, сколько с "Рублевым". Ужасно, что будет то же самое… Почему Сизов (директор "Мосфильма". — Ф. Р.) окружает себя такой дрянью?.. Ходят слухи, что Романова (руководитель Комитета по кинематографии. — Ф. Р.) скоро выведут на пенсию…"

В этот же день в Ленинграде женился Иосиф Кобзон. Как мы помним, со своей невестой Нелли он познакомился

в начале апреля в Москве на квартире артиста Эмиля Радова. Ухаживания знаменитого певца длились семь месяцев и завершились пышной свадьбой со множеством приглашенных. А первую брачную ночь молодожены провели не у себя дома, а у близких друзей — Ивана и Мадлены Соотчан, поскольку на следующий день замуж выходила сестра Кобзона. Вскоре молодожены отправились проводить медовый месяц в Прибалтику. Причем Кобзон еще успевал давать концерты.

3 ноября драматургу Леониду Зорину исполнилось 47 лет. Вот как об этом вспоминает сам драматург:

"За нашим столом было людно и шумно — собрались друзья. Приехали Алов и Наумов, за ними — Ульянов и Парфаньяк (актриса Алла Парфаньяк — жена Ульянова. — Ф. Р.) вместе с болгарским артистом Гецовым, потом — Козаков с молодой женой. Евгений Симонов (главный режиссер Театра имени Вахтангова. — Ф. Р.) привез мне папку с распределением ролей в отвоеванной "Театральной фантазии". Поздно ночью явился Олег Ефремов вместе с Ириной Мирошниченко. Кипели споры, кипели страсти, слова сшибались, точно клинки, внезапно комически обнажалась вся история отношений. Козаков возжелал от Ефремова цельности. Ефремов высказал жесткий счет Художественному академическому и представлявшей его — "органически" — с трудом себя сдерживавшей Мирошниченко (в эту минуту он снова был не руководителем МХАТа, а лидером юного "Современника"). Парфаньяк объясняла Евгению Симонову, что Театр Вахтангова может увянуть, если опустится до конформизма. Ульянов загадочно улыбался. Козаков потребовал от Стефана Гецова, чтобы болгарское искусство в конце концов обрело достоинство и отказалось повиноваться идеологии старшего брата. Гецов тревожно озирался и горестно разводил руками. Эта суматошная ночь не потеряла своей энергии и пламени даже с приходом поздней зари. В шестом часу началось прощание, но разошлись в половине восьмого…"

И еще одно знаменательное событие выпало на ту среду, 3 ноября: рок-группа "Машина времени" дала концерт в Москве с новым бас-гитаристом Александром Кутиковым. До этого на "басу" долгое время играл другой музыкант — Игорь Мазаев, но его той осенью призвали в армию, и место стало вакантным. Кутикова же в группу привел Сергей Кавагоэ: они тогда вместе работали на одном и том же предприятии — в Государственном доме радиовещания и звукозаписи.

4 ноября в газете "Вечерняя Москва" была опубликована заметка Б. Светлова под многозначительным названием "Когда пустеют тротуары…". Речь в ней шла о преступности в США. Приведу лишь небольшой отрывок из заметки:

"За последнее десятилетие преступность в Соединенных Штатах утроилась. Только в минувшем году было совершено 5,6 миллиона серьезных преступлений, т. е. количество их возросло на 11 процентов по сравнению с 1969 годом. Раскрывается же полицией в среднем лишь каждое пятое преступление. По данным американской печати, с начала столетия от рук преступников погибло свыше 800 тысяч человек, т. е. на 250 тысяч больше, чем США потеряли во всех войнах, в которых они участвовали со времен Гражданской войны".

Да, что было, то было: в Америке тогда преступность, что называется, "зашкаливала" (пик ее придется на 1973–1974

годы). В Советском Союзе ситуация оставалась гораздо спокойнее. Во всяком случае, в Москве тротуары не пустели даже ночью. Я помню, как мы с друзьями (а нам в ту пору было по 8–9 лет) уезжали на край Москвы (куда-нибудь в Медведково), чтобы в каком-нибудь тамошнем кинотеатре посмотреть давно прошедший по экранам, но не увиденный вовремя фильм. И не боялись ни маньяков, ни бандитов. Единственную опасность для нас представляла местная шпана, которая могла позариться на нашу "мелочь". А сейчас редкие родители позволят своему чаду отъехать так далеко от дома. Так что по этой части мы с Америкой сравнялись, а кое в чем и вовсе ее обогнали.

Но вернемся к событиям ноября 71-го.

В пятницу, 5 ноября, в Москве был официально открыт Государственный концертный зал "Россия". На тот момент это был один из крупнейших концертных залов в мире, насчитывающий 2500 посадочных мест.

На следующий день из Москвы в Белград, для участия в Неделе советского фильма, приуроченного к 54-й годовщине Великого Октября, отбыла советская делегация. Актерский цех в нем представляла восходящая звезда отечественного кинематографа Наталья Белохвостикова (она везла на Неделю свой дебютный фильм "У озера"). Возглавлял делегацию Владимир Наумов (первоначально вместо него должен был лететь другой режиссер, но он внезапно заболел, и послали Наумова с его фильмом "Бег"). Прибыл в Белград Марк Донскбй с женой Ириной.

Никто тогда не мог и предположить, что эта поездка станет поворотной в судьбе Наумова и Белохвостиковой: тогда между ними завяжутся романтические отношения, которые в итоге приведут их под венец.

Как гласит легенда, Наумов знал Белохвостикову чуть ли не с подросткового возраста: еще в первой половине 60-х он приехал в Швецию на Неделю советского фильма и встретился там с советским послом и его дочерью Наташей. Однако затем они практически ни разу не встречались, что было вполне объяснимо: Наумов работал на "Мосфильме", а Белохвостикова проходила по штату Киностудии имени Горького.

Во время полета в Югославию маститый режиссер не произвел на Белохвостикову сильного впечатления, даже наоборот — насторожил. Он всю дорогу вертел в руках сигареты — одну за другой мял их, нюхал, ломал. Она еще тогда подумала: ну, странный персонаж, гений с причудой! Между тем такое поведение Наумова объяснялось просто: накануне отлета он бросил курить, хотя до этого дымил аж с 14 лет! Завязать с вредной привычкой ему помог приятель-врач, занимавшийся гипнозом: дома уложил режиссера на кровать и стал говорить всякие банальности типа того что "курить" — здоровью вредить". Как вспоминает сам Наумов, его тогда это здорово веселило, но когда после сеанса он попробовал закурить — тут же выбросил сигарету в окно. Вот и в самолете воздействие гипноза продолжалось: Наумов вроде бы хотел закурить, но стоило ему достать сигарету, как тут же к горлу подступала тошнота.

Через несколько часов самолет с советской делегацией благополучно приземлился в аэропорту Белграда. Гостей встретили представители югославского Госкино и повезли в гостиницу. Пока ехали через весь город, кинематографистов поразил тот факт, что в городе не было даже намека на то, что завтра наступит праздник Великого Октября. Объяснялось же все достаточно просто. Югославия хотя и считалась социалистической страной, однако всегда старалась дистанцироваться от Советского Союза и других стран соцлагеря. Поэтому революционный праздник в Югославии, конечно, отмечался, но без всякой помпы.