Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
Шрифт:
Я молча встаю в ворота и постукиваю себя клюшкой по щиткам. Бах-бах-бах… Пять шайб в сетке. Хорошо! Мои «соперники» под смех случайных зрителей кувыркаются на льду — таково условие нашей «дуэли».
— Согласен на пять! — кричу Юрзинову.
— Ух, сейчас мы тебе покажем! — шутливо грозится Гена Цыганков и, широко замахнувшись, делает первый бросок…
Теперь из восемнадцати четыре шайбы в воротах. Мои товарищи и тренер опять кувыркаются на льду. Я снимаю маску и еду к бортику. Пот льет с меня ручьями. Мокрые волосы слиплись. Кажется, клюшка весит целый пуд. Со скамейки и с трибун ловлю сочувственные взгляды: мол, достается же человеку.
Но усталость не мешает мне почувствовать,
В эти же дни грабители ереванского банка Николай и Феликс Галачяны были озабочены одним: истратив все 10-рублевые купюры (100 000 рублей); они решили пустить в оборот другие — 100, 50 и 25-рублевые, но опасались, что эти деньги, не бывшие еще в обороте, могут быть на контроле у милиции. Поэтому преступники и решили обменять их на облигации 3 процентного займа. Причем сделать это должен был за них кто-то другой. Но кто? После некоторых раздумий Николай назвал кандидатуру родного брата своей московской любовницы Людмилы — Владимира Купцова (фамилия изменена), кстати, однажды уже судимого.
Купцова уговаривать долго не пришлось. Едва Николай предложил ему уволиться с работы и заняться обменом денег на облигации за ежемесячную мзду в 300–350 рублей, как он тут же согласился. Еще бы: в случае успешного завершения обмена Галачян пообещал ему подарить еще и автомобиль «Жигули» 6-й модели. Как только его согласие было получено, Галачяны приступили к осуществлению задуманного. 3 мая они приехали в поселок Мостовской Краснодарского края, забрали из тайника деньги (1 325 000 рублей) и привезли их в Москву, на квартиру Людмилы (спустя два дня деньги для пущей надежности были перевезены по другому адресу — на съемную квартиру, где жил Николай Галачян).
И вновь перенесемся в Прагу, где бушуют хоккейные баталии. 3 мая там встречались сборные СССР и Швеции. Наши ребята вышли на лед и увидели перед собой не просто очередных соперников, а хоккеистов, дважды «наказавших» их в прошлом году и оттого слегка самоуверенных. Последнее было нам на руку. К тому же не прошли бесследно последние тренировки, во время которых наш голкипер Владислав Третьяк прошел серьезную обкатку. В итоге целых два периода шведы никак не могли «распечатать» его ворота, в то время как наши хоккеисты трижды зажигали красный свет за спиной их вратаря. И только в третьем периоде Андерссон усмотрел щель и верхним броском забил гол Третьяку. Но шведов это не спасло. Игра закончилась со счетом 6:1 в пользу сборной СССР.
На «Мосфильме» Марк Захаров продолжает работу над фильмом «Обыкновенное чудо». В павильоне № 7 выстроена декорация «трактир», где снимаются эпизоды, когда царская свита в поисках сбежавшей Принцессы останавливается на ночлег в трактире. В частности, 3–4 мая снимали сцены неожиданной встречи Принцессы (Евгения Симонова) и Медведя (Александр Абдулов) и их боя на шпагах". В последнем героиня Симоновой должна была разбить шпагой лампу, а у электрика имелось их в наличии только 6 штук. Поэтому он попросил актрису использовать не более 6 дублей. Та ответила: «Будем стараться». Однако в первом же дубле она, прежде чем разбить лампочку, ударила по стеклянному колпаку. «Стоп! Повторить!» — скомандовал режиссер. Второй дубль тоже оказался запорот. И только с третьего раза у всех, кто находился на съемочной площадке, вырвался вздох облегчения: лампочка разлетелась вдребезги без накладок.
Во Львове продолжаются съемки другого будущего телехита — «Д’Артаньян и три мушкетера». Съемки длятся уже месяц и за это время отсняты многие эпизоды первой и второй серий. В частности, сняли приезд д’Артаньяна в Париж, его встречу с Де Тревилем, мушкетерами и т. д. Поскольку
«Нас было четверо (имеются в виду Боярский, Смирнитский, Старыгин, Балон, а Смехов приезжал на съемки реже остальных. — Ф. Р.), и все у нас было поровну. После того как нас поселили в «Ульяновскую», мы решили обмыть это событие. Приглядели мамзельку на кассе в магазине, этакую томную, с маникюром и взором зовущим, пригласили ее к себе в номер. Конечно же, об этом тут же забыли, но в разгар нашего сабантуя она заявилась. Пару часов посидела с открытым ртом, послушала наши россказни и убежала. А еще через некоторое время на пороге появляется солидный грузин. Мы уже вдымину пьяные были и никак не могли понять, что ему от нас надо. Грузин вытащил из кармана связку ключей, протягивает нам и говорит: «Та дэвушка, которая у вас была, — моя любовница. Я директор магазина напротив. Вот вам ключи от винного склада — пользуйтесь, только прошу вар, оставьте ее в покое. Я ее лублу!». В знак согласия мы выпили. И скажу честно, мы старались не злоупотреблять подарком. Но это было время, когда после 19.00 достать спиртное было просто невозможно, а тут «Посольская», «Лимонная»… Разве ж устоишь? Конечно, мы записывали, сколько взяли бутылок, в надежде, что когда-нибудь расплатимся, но… скромные доходы советского артиста никак не успевали за нескромными запросами.
Мы с Мишкой Боярским жили в одном номере. Малюсенькая комнатка, где стоят две кровати, разделенные двумя тумбочками. Такая дислокация нас не могла устраивать, ибо мы жили под девизом мушкетеров «Один за всех, и все за одного». То есть все девушки были нашими общими, а значит, две узкие кровати мы превращали в одну широкую. Наутро приходила уборщица, убирала следы ночной тусовки и расставляла мебель на места. А на следующее утро она видела прежнюю картину. Наверное, она решила, что мы гомосексуалисты…»
И вновь вернемся в Москву. В пятницу, 5 мая, столица прощалась с двумя выдающимися деятелями искусства: Романом Карменом и Арамом Хачатуряном. Панихида по первому проходила в Доме кино, на ней с траурными речами выступили Филипп Ермаш, Сергей Герасимов, Александр Чаковский; с Хачатуряном прощались в Большом зале консерватории. На панихиде по композитору присутствовали представители Политбюро Алексей Косыгин и Петр Демичев. Похороны Кармена состоялись на Новодевичьем кладбище, а Хачатуряна — на его родине, в Ереване.
Тем временем официальная пропаганда буквально лезет вон из кожи, расписывая достоинства мемуаров Брежнева. И делает это зря. Если бы этим произведениям власти уделяли меньше внимания, люди, глядишь, и не стали бы их отторгать. Ведь на Руси как повелось: что хвалит власть — народ игнорирует. А власть хвалит мемуары генсека без меры. 3 мая в Минске состоялось собрание идеологического актива по книгам Брежнева. Два дня спустя точно такие же мероприятия прошли и в других союзных республиках. В Москве 5 мая подобное мероприятие состоялось в Министерстве обороны. Выступивший там глава этого ведомства Д. Устинов заявил: «Эти книги — выдающееся свидетельство беспримерного мужества и стойкости советского народа в Великой Отечественной войне, правдивый и волнующий документ о том героическом времени, яркий рассказ о возрождении разрушенного врагом народного хозяйства…» Кто бы спорил! Но сколько пафоса по поводу двух тонюсеньких, в общем-то, брошюр. К примеру, «Воспоминания» Г. Жукова, уместившиеся в два тома, таких эпитетов от власти не удостоились. А ведь маршал Жуков в войну повидал поболее, чем полковник Брежнев.