Жизнь - жестянка
Шрифт:
Может все-таки отдать ключик в полицию? Они, наверно, смогут что-то выяснить. Попытаются узнать, где сероглазый бывал в последние дни, сделают запросы в банки…
Ну да, ну да… Не будет этим никто заниматься! Приобщат ключик к остальным материалам, положат в целлофановый пакетик и отправят на полку, снабдив записочкой, что это вещдок по такому — то делу. Так что без разницы, где он будет, этот ключ…
Может я и не права, но собственный горький опыт подсказывает: на наших славных охранителей закона и порядка в таком деле как что-то расследовать или найти, рассчитывать никак нельзя. Это только в кино
Меня жизнь столкнула раз с некой дамой, которая занимала в милиции (тогда еще милиции!) должность дознавателя. Несколько лет назад, еще до того, как я перебралась в новый дом с подземным гаражом, у меня угнали машину. Сперли ее ночью прямо из ракушки, в которой она у меня сохранялась. Лихие люди спилили петли вместе с замками, открыли ворота и отбыли в неизвестном мне направлении.
Дознаватель в короткой форменной юбке прибыла на происшествие сразу. Долго осматривала спилы, аккуратно подняла с земли и положила в целлофановые пакеты замки с остатками петель на них. А потом с деловым видом сообщила мне, что будет отправлять замки от моей ракушки на экспертизу: «На подбор ключа».
— В смысле? — недоуменно поинтересовалась я.
— Нужно установить, не проникли ли угонщики в вашу ракушку, подобрав ключи к замкам.
Я, недоумевая все больше, обратила внимание этого профессионального «дознавателя» на то, что замки спилили, а потому вряд ли кто-то подбирал к ним еще и какие-то ключи. Дама посмотрела на меня глазами больше всего похожими на форменные оловянные пуговицы и с твердокаменной убежденностью сказала:
— Все равно надо сделать экспертизу на подбор ключа.
С этого момента судьба моей угнанной машины стала для меня предельно ясна. «Не найдут ее никогда!» — решила я. И, надо признать, не ошиблась. Машина моя до сих пор ездит где-то отдельно от меня…
Утром мое уединение нарушает Сергей Коршунов. Мой сосед по даче, а по совместительству — тот самый тип, что оказался на одной фотографии с кареглазым Стрельниковым. Не скажу, что мы дружим. Я бы может и хотела, да он… Так что просто здороваемся при встрече и иногда болтаем о достоинствах и недостатках наших с ним машин. У него их целых три. На все случаи жизни. Здоровый джип повышенной проходимости, обычный седан для езды по городу и 911-й Поршик. Как он говорит — для души.
Я давно приставала к нему, чтобы он дал мне порулить на его Порше. Он не отказывался, но все сдвигал счастливый момент на «как-нибудь потом обязательно». В испанском языке есть замечательное слово — «маньяна». Переводится как «завтра» в смысле «как-нибудь потом» или «после дождичка в четверг». Вот этим самым «маньяна» он меня с успехом и кормил. И вдруг мало того, что позвонил мне сам, так еще и пригласил осуществить мою давнишнюю мечту немедленно.
Собралась со скоростью звука — а вдруг передумает? Выскочила из калитки и сразу увидела, что Сергей уже выгоняет свою машинку из гаража. Он у него здоровый, на три «калитки» и выходит прямо на улицу. Удобно. Когда строила свой дом, это решение как раз у него и подсмотрела. Так что у меня все устроено точно так же, правда «калитки» только две. Одна для меня. А вторая… Ну не может же так быть, чтобы
Здороваюсь с соседом. Он говорит, что посоветовался с приятелем, и тот будет нас ждать на полигоне МАДИ. Он прав: если уж гонять всерьез и без страха лишиться прав, то только там. Давно хотела проехаться по настоящей гоночной трассе. Когда училась в БМВешной школе экстремального вождения, там тоже был полигон, но не тот — просто большая оборудованная площадка.
За руль сразу не пускает. Да я и не настаиваю. С механической коробкой давно не ездила. Тем более, что это — Порше. Знаю, что сцепление здесь капризное. Требует филигранной работы. Ладно, на полигоне и освою.
Дом у меня по Новой Риге. Подпадает под новомодный разряд «дальних дач». Но это он сейчас стал новомодным. Когда я покупала землю, все мои знакомые только пальцем у виска крутили — зачем же так далеко? Но мне это без разницы. На работу мне каждый день не ездить.
Пока выруливаем на трассу, болтовня с общеавтомобильных вопросов, которые мы обычно с Коршуновым и обсуждаем, самым естественным образом перекидывается на историю с разбитым Порше. Даже не поняла, кто за эту тему взялся первым. Мне ведь тоже так и хочется задать соседу простой вопрос: «Ты ведь Стрельникова знаешь? Ведь так?»
Коршунов меня опережает. Делается задумчив и даже печален.
— А ты знаешь, я ведь с ним гонял не раз…
— Знаю.
Глянул быстро и чуть удивленно. Поясняю:
— Видела тебя и его вместе на фотографии с Поршами. На сайте любителей 911-х.
— А-а-а…
— Только тот, что на фото ведь жив-здоров.
Опять быстрый изучающий взгляд. На сей раз без удивления. Серьезный. Сосредоточенный.
— Не успокоилась?
— Ты ведь не случайно расщедрился и покататься повез. Поговорить хотел? Ну так говори.
Кивает утвердительно.
— Чуть позже. До места доберемся и поговорим.
И меня тут же продирает мороз по коже. Что-то в его голосе, в интонациях… Б-р-р-р! Ну что я за дурочка такая? Нет, чтоб раньше испугаться! Теперь-то что? Начать биться в истерике и требовать, чтобы высадил? Так ведь не захочет — не высадит. Светофоров, на которых ему придется остановиться, а я получу возможность выпрыгнуть, впереди не предвидится. Так что сижу, смотрю в окошко на пролетающий пейзаж. Молчу. Он тоже молчит. Изредка поглядывает на меня. Словно мерку прикладывает. В глазах сталь. Физиономия узкая, хищная. Причем это не красивая ухоженная дикость из кино, а исконная, настоящая, страшная… Не сытый лев, а голодный волк.
Еще когда только познакомились, все пыталась понять, что же меня влечет к нему? Так и не разобралась в своих чувствах. Больше всего это похоже на то, что испытываешь, глядя с большой высоты вниз. И страшно до чертиков, так что дыхание перехватывает, а сердце начинает случать глухо и торопливо, и в то же время открывшаяся бездна манит неостановимо, почти гипнотически. И только диким усилием воли, в последний момент, заставляешь себя перестать смотреть и отступить назад…
Коршун включает приемник. В салоне начинает весело ныть Markscheider Kunst: «Проблеме, я не люблю совсеме. Зачеме, проблеме вообще зачеме?..» Вот именно — зачеме? Принимаюсь подпевать: «Я не слежу базар, не люблю расклады, гады. Отдельно я, и трогать меня не надо».