Жизненно необходимый
Шрифт:
Первые черти, тяжеловесные увальни, бродили неподалеку от поселка и тихо кончались по мере выхода из строя фотоэлементов. Это было скучно, и Нури, раскинув мозгами, ввел в конструкцию устройство, именуемое блоком заботы. Блок срабатывал, когда в аккумуляторах оставалось не более половины заложенных энергоресурсов. В результате черти изменили поведение - они теперь постоянно толпились у переходной камеры, заглядывали в глаза каждому входящему и выходящему. Их впускали, и черти стадом ходили за Нури по поселку, ожидая смены или подзярядки аккумуляторов. Ночи они проводили под рефлектором, а с утра заглядывали в окна.
– Вам что, нравятся эти
– спросил как-то Сатон, встретив Нури и Олле в окружении десятка чертей.
– Куда это вы направились?
– На подзарядку, - ответил Олле. Он нес под мышками двух совсем ослабевших чертей, лапы их бессильно свисали. Нури сосредоточенно молчал.
– Если ты хотел заселить пустыню автоматами, то это у тебя не очень-то получилось, - вздохнул Сатон.
– Вообще, Марс, видимо, не для детей.
– Для!
– твердо сказал Нури.
И он придумал блок агрессивности. Пустыня сразу оживилась. Старые черти охотились за молодыми, вылавливали их и обдирали чешуйки новых фотоэлементов. Вставить чешуйку в гнездо - с этим делом каждый из них легко справлялся. Выпуская новорожденного, Нури теперь вручал ему коробочку с запасными чешуйками. Завладеть такой коробочкой - мечта каждого черта. А первая забота новорожденного - надежно спрятать ее: зарыть в песок или положить под приметный камень. Это надо было сделать ночью, тайком от посторонних глаз. Почти сразу появились кладоискатели - это были старые, ослабевшие от энергетического голодания черти. Сил на охоту и драку у них уже не хватало, а тихий поиск был еще по плечу.
– Я сегодня видел твоих чертей, - сказал однажды Сатон, и в голосе его звучало уважение.
– Знаешь, в этом что-то есть. Но, хотел бы я знать, о чем ты думаешь, когда возишься с ними?
– О Земле!
И вот прошло уже два десятка лет, а черти еще функционируют. Ребята рассказывают, что для них любая поломка - радость. Черти разбирают брошенные машины, выискивают подходящие запчасти. Да и сами освоители частенько подбрасывают им всякую ненужную электронную мелочь: у чертей все идет в ход. А взрослым забава... А детям? Опять этот навязчивый вопрос. Ну хорошо, примем банальное определение: взрослый тот, кто забыл о детстве, тот, кто разучился удивляться. Но тогда это просто болезнь, выброс из нормы, флуктуация. Если в качестве рабочей гипотезы допустить, что у нормального человека детство как способ восприятия мира вообще не кончается, тогда ребенок - эталон нормальности. И здесь, на Марсе, и на спутниках, и на Луне работают дети. Тридцати и пятидесяти лет, дело не в возрасте, ибо попадают туда абсолютно нормальные люди...
Нури полюбовался выстроенным силлогизмом и заснул. Впервые за эти дни он спал без сновидений, а утром реализовал право, данное Советом, - послал на Землю личную радиограмму. К полудню Нури уже вернулся к энергетикам на четвертую станцию освоения.
– Вам понравилось у нас, Воспитатель?
– встретил его Мануэль. Кубинец весь светился улыбкой.
– Для нас радость видеть вас вторично. Я извещу ребят?
– Не стоит. Сегодня вечером ты поможешь мне. Я хочу поставить опыт. То, что раньше называли следственным экспериментом. Кроме тебя, об этом никто знать не должен.
Мануэль улыбался, но Нури видел растерянность в его улыбке. Как это Олле называл свои лекции: уроки раскованной мимики? Ребята чисты в мыслях и не в состоянии носить маску безразличия.
– Я вынужден так поступить, - преодолевая неловкость от своего тона и слов, сказал
– Втайне от всех?.. Ваше право, Воспитатель.
– Мануэль рассматривал шнуровку своих ботинок. Нури крякнул.
– Ну как тебе объяснить...
– пробормотал он.
– Это нужно, чтобы не гибли больше. И я вынужден... В конце концов жизнь важнее этики.
– Не надо об этике, - сказал Мануэль.
– Я помогу вам. Что нужно сделать?
Вечером после захода солнца Нури сидел рядом с дежурным по безопасности, рассматривая круговую панораму - рельефную карту окрестностей. Поворотный пульт дежурного стоял на возвышении посередине круглого зала, и прямо на полу во все стороны расходились макеты коттеджей поселка, а там, где начинались стены, низким бордюром было обозначено опоясывающее поселок кольцо - имитация основания снятого купола. К стенке-кольцу были приткнуты синие прямоугольники вездеходов, и такие же прямоугольнички двигались по рельефной стене, неся на себе зеленые огоньки: освоители съезжались к поселку.
С момента прилета на Марс пояс безопасности с передатчиком носил на себе и Нури. Система безопасности позволяла вести наблюдение за местом пребывания каждого члена экспедиции и обеспечивала двустороннюю связь, которой, кстати, никогда почти не пользовались.
Было хорошо видно, как, оставив у стенки квадратики вездеходов, зеленые огоньки двигались по улице поселка сначала к душевым и роились там, потом к столовой и разделялись по четыре. Ну да, подумал Нури, столики на четверых.
Дежурный, с любопытством поглядывая на Нури, что-то писал. Нури краем глаза смотрел, как к границе поселка, за коттеджами, вне дороги движется зеленый огонек. Интересно, заметит дежурный или нет?
Дежурный резко повернулся вместе с пультом. Заметил. И нажал кнопку связи.
– Я ДП. Кто в одиннадцатом секторе?
– Я, Мануэль. Все в порядке - прозвучало в зале.
Конечно, это Мануэль. Он и должен увести чертей из поселка, пока все ужинают. Нури нашел на панораме батарею радиаторов и мысленно увидел, как выпущенные черти ковыляют к ней, спеша получить свою долю излучения.
Мануэль, зеленый огонек, вернулся к центру поселка и одиноко застыл возле кольца выводной шахты. "Это я должен был сделать сам, - запоздало подумал Нури, - сам должен был увести чертей".
Огоньки по одному начали собираться у шахты. Сейчас освоители уже, наверное, молчат и ждут. Ждут привычного развлечения. Сколько их там? Нури обшарил взглядом панораму. Еще мгновение. Все! Один огонек отделился, и вот он быстро движется к стене.
Дежурный придвинул к себе микрофон, взглянул на Нури.
– Не надо. Кто-то пошел привести чертей.
– Нури отодвинул кресло и вышел, перешагивая через домики. "Ну что ж, можно считать доказанным...
– подумал он.
– Вот так, значит, и бывает. Кто-то идет и приводит..."
На ступеньках сидел Мануэль.
– Я знаю, о чем ты думаешь, - Нури спустился, присел рядом.
– О Земле, - сказал Мануэль.
– Мы здесь всегда думаем о Земле.
Нури грустно усмехнулся. Эти же слова когда-то он сказал Сатону. Уже тысячи живут в космосе. И пусть их будет миллионы, всегда во веки веков люди будут думать о Земле...
– Вы знаете, я ведь еще и гидролог.
– Мануэль протянул конверт.
– Здесь заявление. Я прошу перевести меня в седьмую экспедицию. Делать что-то тайком от товарищей я не могу... Я прошу вас, Нури Метти, передать мое заявление в отдел кадров управления освоения Марса.