Жизненное пространство
Шрифт:
— Миграция предтеч проходила три миллиона лет назад. Пусть все сказанное тобой — правда, но почему эти загадочные существа никак не проявляли себя раньше? Что заставляло их жить в изолированном от всей Вселенной скоплении, не высовывая носа наружу и даже не поинтересовавшись, а не сгинули ли их враги? И отчего они вдруг объявились теперь, а не сто, не двести, не тысячу лет назад? — Казалось, что он задает эти вопросы не Горкалову, а самому себе, — на скулах Джона играли желваки, будто в душе у него шла борьба.
— Я объясню, — ответил Горкалов. — Думаю, что основной причиной пассивности запертых в скоплении рас стал
Илья Андреевич подался вперед, надеясь, что его слова наконец найдут отклик в разуме генерала:
— К тому времени, когда развился конфликт, скопление уже было закрыто щитом логрианских устройств, предтечи туда не вторглись, но и три расы забыли об окружающем космосе. Подумай, Джон, — три миллиона лет они варились там в собственном соку, фактически утратив воспоминания о существовании Вселенной, пока наша Экспансия не уперлась в Рукав Пустоты. Инсекты давно запамятовали о порталах и своей Сфере, логриане — о космических домах и компьютерах, верх над ними в конце концов, вероятно, взяли голубокожие, поработив пришлых и впитав все, что могли взять от них, в плане технологий. Ты бывал в шаровых скоплениях, Джон?
— Нет, — откровенно признался Шефорд.
— Там свет. Повсюду — свет. Добавь сюда искривленное по кругу излучение, и ты поймешь: они забыли о безграничности Вселенной, пока в их пространство, на протяжении последнего столетия, не начали проникать наши, человеческие корабли. Понимаешь? Мы сами потревожили их, заставили очнуться, задать вопрос, откуда? Откуда появляются эти странные пришельцы? Потом, заметь, — нами же, — был реанимирован Интеллект. Древний компьютер инсектов вернулся в Сферу и, по логике, что он должен был сделать в первую очередь?
— Найти расу своих создателей? — не очень уверенно предположил Джон.
— Да, — ответил ему Горкалов. — Распечатать, реанимировать доступные порталы, проверить их функциональность.
— И что дальше?
— Дальше следует закономерный вывод: на данный момент в скоплении господствует раса голубокожих гуманоидов, и они быстрее нас поняли суть происходящего. Отсюда — трагедия Воргейза. Они имели время и возможность наблюдать за нами, затем намеренно избрали одну из потерянных колоний, чтобы более основательно изучить людей и присвоить максимум наших технологий.
— Ты считаешь, что они напрочь лишены такого понятия, как этика? — мрачно осведомился Шефорд таким тоном, будто опять на секунду забылся и беседовал не с Горкаловым, а с самим собой, пытаясь осмыслить какой-то личный, внутренний вопрос. — Ты так запросто утверждаешь, что разумные существа способны уничтожить
Илья Андреевич помрачнел.
— А разве у нас нет тысячелетней истории вивисекции?. [5] — После некоторого раздумья, жестко ответил он. — Опыты над обезьянами, над приматами Прокуса, клонирование ради донорских органов, биороботы, геноцид, войны? Это что, не часть нашей истории? Или мы не являемся расой разумных существ? Может быть, мне нужно огласить весь список смертных грехов человечества, которые имели и имеют место, хотя в корне противоречат нашим же собственным законам этики? Джон, давай просто посмотрим правде в глаза…
5
Вивисекция (лат. vivus — живой + sectio — рассечение) — выполнение операций на живом животном с целью изучения функций организма.
Шефорд долго молчал, обдумывая последние утверждения Горкалова.
Для грамотного специалиста доводы и факты, прозвучавшие из уст бывшего офицера внешней разведки, должны были стать, как минимум, информацией к серьезному размышлению, но Джон, сообразуясь с какими-то ведомыми лишь ему побуждениями, решил занять иную позицию: повернуть разговор так, чтобы он стал попахивать притянутыми за уши домыслами одинокого, давно оказавшегося не у дел отставного полковника, подвизающегося на ниве археологии космоса…
— Илья, ты, видно, засиделся дома, — нарушив молчание, наконец произнес он. — Я понимаю, исследования, все такое прочее, а ты боевой офицер… Может быть, после падения Конфедерации ты неудачно выбрал карьеру? — с наигранным сожалением в голосе добавил Шефорд. — Копаешься в прошлом, а душа ведь наверняка рвется не туда… Ты хочешь увидеть опасность для Человечества — вот в чем твоя беда.
Лицо Горкалова посерело.
— Я ничего не преувеличил, Джон. — Он все еще старался не вспылить, хотя понимал — разговор окончательно зашел в тупик.
— Тогда ответь мне прямо, чего ты добиваешься, в конце концов? — буркнул Шефорд.
Илья Андреевич в первый раз за весь разговор утратил самообладание.
— Я не прошу тебя о какой-нибудь услуге, — я просто предупреждаю, доношу информацию до сведения! — резко ответил он.
— Ты предупреждаешь меня о возможности войны?
— Об опасности. Любую ситуацию можно разрешить, предвидя ее. Гораздо честнее и проще истратить миллион кредитов и понять, что ошибся, чем загубить миллион жизней из-за собственного нежелания слушать.
Шефорд насупился.
— Не перегибай, Илья!
— Я не перегибаю, Джон. Война редко вспыхивает сама собой. У ее истоков обязательно стоит либо чей-то конкретный интерес, либо обыкновенная некомпетентность политиков. Я привел тебе конкретные выкладки — почему ты не хочешь их слушать? В чем твой интерес, Шефорд?
Лицо генерала побагровело, пошло пунцовыми пятнами. Было видно, что он едва сдерживает себя, и это еще более разозлило Горкалова. Он ненавидел людей, которые вдруг начинали изворачиваться, как живой змееед Прокуса, брошенный на горячую сковородку.