Жизненные про-чер-ки
Шрифт:
Он открыл. На пороге стояла жена – улыбающаяся, счастливая, с орхидеей. Иван потерял дар речи.
– Светик, я так рад тебе. Ужин готовлю.
– Вань. – Света перешагнула порог и крепко обняла его. – Я так соскучилась.
– Я тоже. Очень.
Они прошли в комнату.
– Свет, ты мне очень дорога, и я не хочу тебя терять. Пожалуйста, не думай, что ты мне не нужна без детей.
– Вань.
– Подожди, Свет. Я, наверное, виноват был. Плохо тебя поддерживал. Прости меня.
– Вань, это ты меня прости. Столько сказано не того было, но это не главное. Я тебя люблю.
– Во что?
– Мы ждём ребёнка.
Они не верили, но это случилось, несмотря на прогнозы врачей. Конечно, боялись, что будет дальше. Понимали одно: теперь они относятся друг к другу более трепетно.
Но чудо случилось. Через девять месяцев семья Ивана и Светы пополнилась. Стёпа был похож на маму, а Марья – на папу. Теперь их было четверо. Они укладывали малюток спать.
– Вань, спасибо, что не согласился тогда на мою идею развода.
– Это тебе спасибо, Света. Ты подарила нам наше продолжение.
В этой квартире царили уют, спокойствие, гармония и, конечно, любовь. А на окне стояла орхидея, напоминающая о той новости, которая навсегда изменила отношения этой семейной пары.
Был солнечный жаркий день. Толян сидел на завалинке и маленькими глоточками потягивал квас, думая о горьких буднях. Даже напиток сегодня он пил не с такой охотой, как обычно. Просто пил, чтобы утолить хоть немного жажду. Эх, мог бы он лучше утолить тревогу души, требующую заботы, кричащую о внимании.
Толян был зол на этот день, на события, на самого себя. Мимо него проскользнула кошка, просящая еды, но вместо этого получила пинок под зад.
Толяну было не до неё – не до кого, точнее. Он думал, как коряво сложилась его жизнь и что ничего не нажил. Жил так, как придётся, всё время подстраиваясь под какие-то обстоятельства. А потом они же и поставили его на колени.
По дачному поселку ходили слухи, что он сидевший. За что? Наверное, за изнасилование. Уж больно не спускает глаз с женской половины. Но так ли это было?
Толян старался о себе ничего не разглашать. Но иногда язык распускался, когда на душу принимал. Как-то он в очередной раз выпил да сболтнул лишнее. С того раза и пошли разговоры, толки, пересуды. Гутарили о Толяне больше в отрицательном ключе, хоть и хорошее не отменяли.
Толян был коренастым, крепким мужиком преклонного возраста. Трудолюбивый, дельный. Вставал рано. В пять утра принимался за работу. В доме царил порядок, в огороде – чистота. Сразу видна хозяйская рука. Мужик с руками – вроде то что надо, но не всегда так бывало. Как запьёт, ничего ему не нужно. Уходит в запой, становится злым, агрессивным, матерится да гоняет свою жену по огороду, запустит её в дом да начинает побивать.
А Галчонок всё терпела. Жила днями, когда Толян не пил. А в дни, когда он уходил от мирной жизни, пряталась. Втихомолку плакала да вытирала рукавом слёзы, солёные и горючие. Сколько их было выплакано!
Все соседи знали об их жизни, но никто не вмешивался. Не то чтобы не решался… Просто понимали, что сразу прилетит от Толяна.
Галчонок с Толяном жили уже вместе не один десяток лет. Да только брак их был
Несколько лет назад Галчонка сразил инсульт. Да так шарахнуло, что женщина потеряла речь, стала прикована к инвалидному креслу. Теперь на Галчонка жалко было смотреть. Как побитая жизнью собака, сидела она в инвалидном кресле и боялась остаться одна. Только Толян уходит из поля зрения в огород или сарай – она плачет, мычит, зовёт его. Пытается выпрыгнуть из кресла да поползти его искать. Поэтому Толян старался избегать таких сцен и отвозил на место, видимое для её взора.
Когда с Галчонком случился инсульт, на Толяна легло тяжелое бремя. Все заботы на нём, но он выполнял их исправно. Дел добавилось, уход за Галкой требовал немалых сил. Она стала совсем беспомощной, словно ребёнок. Толян кормил Галчонка с ложечки, обстирывал, обхаживал, таская на руках. Но пить не бросил, хоть и нечасто это делал. И по-прежнему бил Галку, даже прикованную к креслу. Так и жили, соединенные вместе странной, но прочной связью.
А дети… У Толяна их не было. А дети Галки были равнодушны к их семье. А когда случилось несчастье, так их и след простыл. Не помогали вовсе – ни словом, ни делом. Так и нёс Толян этот крест на своих плечах. Справлялся как мог.
Да и вроде привык Толян и к такой непростой жизни. Часто думал, что наказан судьбой за свои деяния по молодости да за то, как к Гале относился. А она ведь тогда его приняла таким, каким был, – отсидевшим гулякой без кола и двора. Ему бы быть благодарным до конца своих дней. Так нет же – и погуливал, и побивал её. Виноват был кругом. Да вот только не в силах изменить свою скотскую натуру. Поэтому и считал заслуженным наказанием ту полосу, какая выпала на его долю.
Случилось и худшее. По осени Галки не стало. День, и без того хмурый, стал для Толяна чёрным и непроглядным. Дети Галки сразу выгнали его из дома. Мол, кто ты такой, даже не законный муж.
– Чеши отсюда.
Вот и все слова. А ведь они с Галкой почти тридцать лет были вместе. Одну пищу ели, один кров делили. Он был с ней при всей её тяжёлой болезни. А теперь не нужен стал – пошёл вон. Только вот куда идти, куда?
Стали ходить слухи, что через некоторое время дочь смилостивилась и выделила ему комнатушку в заброшенной квартире. Было не до гордости. Поплёлся Толян на новое место. Стал жить, но жить ли? Запил по-чёрному, не просыхая. Был забыт всеми. Как оказалось, никому и не был нужен. Никто не беспокоился и не справлялся о том, как он, жив ли?
А жив ли он был? О нём вспомнили не сразу. Толян долго не выходил на связь. Решили проверить квартиру. Не открывая, взломали дверь. Нашли тело, которое ели черви, – разлагающееся тело. Такой конец. Разве достойны его рабы Божьи?
Поговаривают, что хоть похоронили Галчонка и Толяна вместе. А значит, есть надежда, что их души соединились вновь, пусть и после трагического финала.
Жулька лежала на травке и грелась. Так хорошо было, просто загляденье! Мордочку направила по направлению к лёгкому ветерку.