Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Вазари Джорджо

И потому Мариотто Альбертинелли, его друг и напарник, по просьбе Джероццо Дини принял на себя заказы фра Бартоломео — это имя было ему дано настоятелем при пострижении — и довел до конца работу на кладбище при церкви Санта Мариа Нуова, где на боковых стенках он изобразил с натуры стоящими на коленях тогдашнего начальника больницы и некоторых монахов, сведущих в хирургии, а также заказчика Джероццо вместе с супругой. А в одной из сидящих обнаженных фигур он изобразил Джулиано Буджардини, своего ученика, в виде юноши с длинными волосами, по тогдашнему обычаю, и волосы лежат волосок к волоску — так тщательно они расчесаны. Изобразил он там и самого себя, также с длинными волосами, в виде одного из тех, что восстают из гробов. Изображен там среди блаженных также и живописец фра Джованни из Фьезоле, жизнь которого нами уже описана. Работа эта, написанная фра Бартоломео и Мариотто целиком фреской, сохранилась и сохраняется отлично; художники же ее ценят, так как большего в этом роде мало что можно сделать.

Фра Бартоломео провел в Прато много месяцев, а затем был своим начальством

назначен конвентуалом во флорентийский монастырь Сан Марко, где за добродетели свои был принят монахами весьма ласково. В те дни Бернардо дель Бьянко выстроил во флорентийском аббатстве по рисунку Бенедетто да Ровеццано капеллу из мачиньо с весьма богатой и красивой резьбой, которая считалась и считается и ныне произведением нарядным и разнообразным. Бенедетто Бульони завершил ее, поставив в нескольких нишах круглые фигуры, а также ангелов из глазурованной терракоты, а фризы были усеяны херувимами и гербами Бьянко. Когда же он пожелал поставить там образ, достойный такого обрамления, ему пришло в голову пригласить для этого фра Бартоломео, и он, обратившись к его друзьям, сделал все возможное, чтобы его к этому склонить. Между тем фра Бартоломео находился в монастыре, не занимаясь ничем, кроме как божественными службами и вопросами, относящимися к уставу, несмотря на многие просьбы настоятеля и самых близких его друзей хотя бы что-нибудь написать; так прошло уже четыре года, а он все не хотел работать. Однако в данном случае Бернардо дель Бьянко в конце концов его уломал, и он принялся за этот образ, изобразив на нем неимущего святого Бернарда, которому является Богоматерь с младенцем на руках, несомая многочисленными, тщательно выписанными им ангелами и путтами, и который, взирая на это видение, так погружен в созерцание, что в нем ясно видно нечто небесное, озаряющее, если внимательно к ней присмотреться, всю эту вещь в целом, куда он вложил одновременно и много стараний, и много любви, как, впрочем, и в написанную им фреской арку, расположенную над ней.

Он написал также несколько картин для кардинала Джованни деи Медичи, а для Аньоло Дони написал необыкновенной красоты Богоматерь, которая служит в капелле его дома алтарным образом.

В это время во Флоренцию обучаться искусству приехал Рафаэль Урбинский, и фра Бартоломео преподал ему правильные начала перспективы. А так как Рафаэлю захотелось писать красками в манере фра Бартоломео и ему нравилось обращаться с красками и смешивать их так, как делал тот, то он и пребывал с ним постоянно. В это время фра Бартоломео написал образ с великим множеством фигур в монастыре Сан Марко во Флоренции; ныне он у французского короля, которому был принесен в дар, в Сан Марко же он был выставлен в течение многих месяцев.

А взамен отосланного во Францию он написал затем там же другой образ с бесчисленным множеством фигур, на котором путты, парящие в воздухе и поддерживающие раскрытый полог, написаны с таким искусством и знанием рисунка и так рельефно, будто отделяются от доски, а тела их, написанные телесным цветом, являют ту добротность и ту красоту, какие всякий стоящий живописец стремится придать своим вещам. Вещь эта и поныне почитается превосходнейшей. Достойны всяческой похвалы в ней и все многочисленные фигуры вокруг Богоматери, изящные, выразительные, непосредственные в своем порыве и живые; написаны же они в смелой манере так, что кажутся выпуклыми. Ибо он хотел показать, что он не только владел рисунком, но и умел придавать фигурам силу и выделять их при помощи теней, что видно по пологу, где путты, его поддерживающие, рея в воздухе, словно отделяются от доски. А кроме того, есть там юноша Христос, обручающийся со святой Екатериной мученицей; при темном колорите, какого он придерживался, более живой вещи создать было бы невозможно. Есть там с одной стороны и группа святых, перспективно уменьшающихся в проеме большой ниши и расставленных в таком порядке, что кажутся живыми; то же и с другой стороны. И по правде говоря, очень ему помогло подражать в таком колорите вещам Леонардо, и главным образом в тенях, где он применял сажу печатников и черный цвет жженой слоновой кости. А теперь образ этот от таких черных красок стал гораздо темнее против того, каким был, когда он его писал, так как краски эти стали еще гуще и еще темнее. Впереди среди главных фигур он написал св. Георгия в латах, с хоругвью в руке, фигуру гордую, стремительную, живую и в прекрасном положении. Есть там и стоящий св. Варфоломей, заслуживающий величайших похвал, с двумя мальчиками, один из которых играет на лютне, другой же на лире. У одного из них нога упирается в инструмент, а рука пробегает по струнам, ухом же он прислушивается к гармонии, а голова с приоткрытыми устами приподнята так, что зритель не может отделаться от чувства, что слышит и голос. Точно так же и другой, стоящий сбоку, припал ухом к лире, будто прислушивается к созвучию лютни с голосом, а так как он исполняет втору, то, опустив глаза к земле и повернувшись ухом к товарищу, который играет и поет, старается не сбиться: все эти наблюдения и оттенки — настоящие находки. Так же чудесно и тщательно написаны многоопытной рукой фра Бартоломео и сидящие фигуры, одетые в покрывала, и все фигуры выделяются рельефно на темном фоне.

Насупротив этого образа он недолгое время спустя написал и другой, который считается удачным и на котором изображена Богоматерь в окружении святых. Особого одобрения заслужил он за введенный им способ окутывания фигур дымкой, что помимо всего прочего вложенного в них искусства придает им удивительное единство, так что они кажутся рельефными и живыми, выполненными в совершенстве

и в лучшей манере.

Когда же он услышал о выдающихся произведениях Микеланджело в Риме, равно как и о созданиях изящного Рафаэля, и побужденный непрерывно доносившейся до него молвой о чудесах, творимых обоими божественными мастерами, он с разрешения приора отправился в Рим. Там он был принят братом Мариано Фетти, хранителем свинцовой печати, в его обители Сан Сильвестро, что на Монтекавалло, и написал там два образа св. Петра и св. Павла. Однако ему в тамошней обстановке не очень-то удавалось добиться того качества в работе, которого он достигал в обстановке флорентийской, ибо среди такого изобилия увиденных им творений древности и современности он растерялся настолько, что, как ему это казалось, он в значительной степени лишился того мастерства и того превосходства, которыми когда-то обладал. Поэтому-то он и решил уехать и предоставил Рафаэлю Урбинскому закончить одну из незаконченных им картин, а именно св. Петра, который и был передан брату Мариано, целиком переписанный рукой чудесного Рафаэля. Итак, он вернулся во Флоренцию, где выслушивал неоднократно колкости за то, что не умел писать обнаженные тела.

И вот он решил подвергнуться испытанию, дабы, приложив усилия, показать, что и он не хуже всякого другого вполне способен к любой превосходной работе в этом роде, и в качестве образца он написал св. Себастьяна в колорите, весьма напоминающем цвет тела, с нежным выражением лица и с соответственной красотой и законченностью всей фигуры, за что он и заслужил бесконечные похвалы среди художников. Говорят, что после того, как эта фигура была выставлена в церкви, монахам стали попадаться на исповедях женщины, согрешившие от одного взгляда на красоту и сладострастное правдоподобие живого тела, переданные в нем мастерством фра Бартоломео. Почему, убрав ее из церкви, и поместили в капитуле, где она оставалась недолго, так как была куплена Джован Батистой дель Палла и переслана в дар французскому королю.

Фра Бартоломео постоянно сердился на столяров, обрамлявших его доски и холсты, за их обычай, существующий и ныне, всегда закрывать выступами карнизов чуть ли не восьмую часть фигур. Потому-то фра Бартоломео и решил придумать способ обходиться без рам и для этого св. Себастьяна и заказал доску с полукруглым завершением, изобразив на ней в перспективе нишу, которая кажется рельефным углублением самой доски и своим написанным карнизом образует таким образом раму для фигуры, стоящей посредине. То же самое сделал он и на нашем св. Викентии и на св. Марке, о котором пойдет речь после св. Викентия.

Св. Викентия он написал для своего ордена над аркой двери, ведущей в ризницу, маслом на дереве, изобразив его проповедующим о Страшном суде, и в его телодвижениях и в особенности в выражении лица тот ужас и тот гнев, какие обычны на лицах проповедников, когда они, угрожая божественным правосудием, особенно стараются возвратить к совершенной жизни людей, упорствующих в грехе. И таким образом эта фигура кажется при внимательном рассмотрении не написанной, а настоящей и живой, настолько рельефно она написана, и жалко, что вся она попортилась и потрескалась, потому что написана свежей краской на свежем клею, как я это говорил и о работах Пьеро Перуджино в монастыре братьев во Христе. А чтобы показать, что он умеет писать и крупные фигуры, он, поскольку о нем говорили, что манера у него мелкая, решил поместить на стене, там, где дверь хора, евангелиста св. Марка — фигуру в пять локтей, написанную на дереве и отличающуюся прекрасным рисунком и отличным исполнением.

Когда же из Неаполя воротился флорентийский купец Сальвадор Билли, он, услыхав о славе фра Бартоломео и посмотрев его произведения, заказал ему образ на дереве с Христом Спасителем, что намекало на его имя, в окружении четырех апостолов, а еще там изображены два путта, поддерживающих земной шар, и нежное и свежее тело их написано так же превосходно, как и вся работа. Изображены там и два пророка, получившие большое одобрение. Образ этот был установлен во флорентийской Нунциате под большим органом, в соответствии с пожеланием Сальвадора. Эта прекрасная вещь отделана братом с большой любовью и с большим мастерством, мраморная же резьба обрамления выполнена рукой Пьеро Росселли.

После этого, когда фра Бартоломео стало необходимо подышать воздухом, приор, которым был тогда один из друзей, отослал его за город в один из их монастырей, во время своего пребывания в котором он на пользу как своей души, так и своей обители смог сочетать работу рук своих с созерцанием своей близкой кончины.

А для церкви Сан Мартино в Лукке он написал образ на дереве, где у ног Богоматери изображен ангелочек, играющий на лютне, а также св. Стефан и св. Иоанн и где он проявил свое мастерство в превосходном рисунке и колорите. Равным образом для церкви Сан Романо он написал образ на холсте, где Богоматерь Милосердная стоит на каменном возвышении и несколько ангелов поддерживают ее мантию, и тут же он изобразил на всех ступеньках людей, сидящих, стоящих и коленопреклоненных, которые взирают на Христа, с высоты ниспосылающего на народы громы и молнии. В работе этой фра Бартоломео бесспорно обнаружил большое владение живописными приемами постепенного облегчения как падающей тени, так и темноты, достигая этим величайшей рельефности и преодолевая таким образом трудности искусства с редкостным и превосходным мастерством колорита, рисунка и выдумки и создав произведение, совершеннее которого он не создавал еще никогда. В той же самой церкви он написал еще один образ, но на холсте, с изображением Христа и св. Екатерины-мученицы, а также и св. Екатерины Сиенской, дух которой восхищается с земли и фигура которой такова, что лучшей в такой же степени создать невозможно.