Жизни немертвых важны
Шрифт:
— Ха-ха, шутник! — рассмеялся трактирщик, а затем, увидев не меняющееся выражение лица Точилина, посерьёзнел. — Ты это не в шутку? Зачем тебе к фанатикам?
— Людям помочь хотим, — пожал плечами Иван.
— Сомнительно что-то мне, — вздохнул Бернар.
В этот момент Елизавета и Валентина завели в трактир Георгия Ильича Кровинова.
Бывший подполковник милиции совсем сдал, сильно осунулся и перестал разговаривать с бывшими подчинёнными. Депрессия длиною в годы...
— Не знаю, как у них с деньгами, — произнёс трактирщик. — Но теперь ты знаешь, где
— Позаботься о моих людях, деньгами не обижу, — сказал ему Точилин и пошёл на выход.
— Я с тобой, — вызвалась Валентина.
Снаружи в ноздри Ивана вновь ударил притупившийся в трактире запах сырого и грязного города.
— А потом они удивляются, почему это у них столько народу мрёт от инфекций... — процедила Горенко.
— Идём, храм "Истинного креста" не так далеко отсюда, — сказал ей Иван.
Вооружённая и облачённая в броню женщина вызывает удивление у горожан, но это не такая невероятная диковинка, чтобы тыкать в её сторону пальцем и удивлённо мычать. Но Точилин знал нравы франков и понимал, что до одной Горенко кто-нибудь обязательно бы докопался. Патриархальный уклад, три «К» (1) и всё остальное...
Они добрались до реки и пошли в направлении сооружений, где местные корабелы делают речные судя на продажу. Местная Луара очень широкая и глубокая, а ещё выходит в океан, что позволяет доставлять в Орлеан широкий перечень заморских товаров, кои потом разъезжаются по окрестным городам.
Иван никогда не интересовался специально, но слышал, что первое поселение тут поставили где-то около шестисот лет назад, а серьёзная городская стена появилась что-то около четырёхсот лет назад, как реакция на масштабное нашествие мертвецов некоего некроманта из франкского благородного дома, название которого после этого предали забвению.
— Что будем делать с Георгием Ильичом? — вдруг спросила Валентина. — Он уже умирает, это видно.
— Умрёт — похороним достойно, — ответил Точилин. — Но если договоримся с «Истинным крестом» на выгодный контракт, то будут деньги на хорошего целителя.
— А если целитель не поможет? — спросила Горенко.
— Тогда это будет означать, что такова судьба Георгия Ильича, — произнёс бывший майор. — Но мы не знаем наверняка, поможет или нет, поэтому попробуем. Он — свой, своих бросать нельзя. Хотя бы для того, чтобы не отрывать от себя остатки прошлого.
— Лучше бы остались с остальными на Стоянке... — пробормотала Валентина и замолкла.
Иногда Ивану и самому казалось, что так было бы лучше, но сделанного уже не воротить. Да и конфликты с тамошним руководством — они ведь не на пустом месте возникли. Может, уйдя, они, тем самым, избежали худшего развития событий?
Наконец, они достигли храма. Это было двухэтажное деревянное здание с двумя башнями, оснащёнными крестами. Между башнями имелись большие ворота, над которыми висело большое распятие с Иисусом Христом. Выглядит не так бедно, как ожидал Иван.
— Чем могу помочь, сын мой? — приоткрылось окошко в дубовых вратах, после того, как Точилин в них постучал.
Физиономия священника не выглядела
Одно он знал точно: у местных нет деления на православных и католиков, но западный патриархат держится чуть наособицу, признавая при этом первенство Константинопольского патриархата — раскола в том мире, откуда сюда постоянно попадают люди, не состоялось.
— Мне надо побеседовать с главой «Истинного креста», — сказал Точилин. — Я представляю отряд наёмников.
— Чего наёмникам может быть нужно от божьих людей? — с неприязнью спросил монах или священник.
— Деловое предложение, — ответил Иван. — Взаимовыгодное, если мы придём к согласию.
Окошко закрылось, а через десяток секунд скрипнул засов и отворились врата.
Внутри храм был аскетичен, без ожидаемых Точилиным фресок, икон и прочей религиозной атрибутики. Просто бревенчатые стены, аккуратные и чистые, дощатый пол, тщательно вымытый, алтарь и престол — близко не похоже на то, что Иван видел в родном мире.
— Ждите здесь, я скажу епископу о вашей просьбе, — произнёс монах или священник.
Ожидание не продлилось долго. Из-за престола появился сравнительно молодой мужчина в белом облачении и с белой митрой на голове. Без золотых украшений, без здоровенного золотого креста на груди, хотя Точилин бы не удивился, будь этот церковный сановник упакован не хуже негритянского гангсты.
— Чего вы хотели от нас, дети мои? — спросил епископ.
Иван был явно старше, чем этот епископ, но подчёркивать этого не стал — религиозные отношения.
— Меня зовут Иваном, — представился Точилин.
— Епископ Паисий, — кивнул ему священник. — Так чем обязаны, Иоанн?
— У меня есть деловое предложение, — произнёс Иван.
— У нас не бывает дел с наёмниками... — покачал головой Паисий. — Душегубство ради наживы — это смертный грех...
— Мы ищем искупления, — с готовностью ответил на это Точилин. — И хотим помочь вашему богоугодному делу. Но... не бесплатно.
— Как вы можете помочь нам, пропащие души? — искренне удивился епископ. — Золото ваше нам не нужно, искупления вы тут не купите. Нам не нужно никого убивать, на нас вы душегубством своим не наживётесь. Не вижу даже поводов иметь с вами общие дела.
Точилин прекрасно понимал, что не просто так никто из других отрядов наёмников даже не рассматривал возможности сотрудничества со святошами. Когда первое, что ты слышишь от них — обвинение в душегубстве, как-то не очень хочется продолжать что-то предлагать. Но нужно продолжать, потому что Точилин видел огромный потенциал в церкви.
— Я предлагаю вам помощь с колонистами, — произнёс он. — Никому не нравится, когда на уже занятую землю приходят чужаки. Ваших людей силой гонят из только поставленных поселений, бьют и убивают. Чтобы такого больше не случалось, нужны люди, готовые постоять за божьих людей... и за веру в Господа бога нашего, разумеется.