Жнец у ворот
Шрифт:
– Разница между нами, Витуриус, – говорю я, – в том, что мне плевать на смерть своих «союзников». Поэтому просто бросай оружие. Видишь в углу пару наручников? Заткнись, сядь и защелкни их на себе. Если сделаешь, как я сказала, Мама останется жива. Я обещаю не преследовать твою банду преступников, угоняющих караваны с узниками. Откажешься – найду их всех и, в конце концов, убью своими руками.
– Я… я думала, вы благородный человек, – еле слышно шепчет Лайя. – Нехороший, но… благородный. А вы… – Ее взгляд скользит от лезвия моего кинжала к лежащей
«Ты дура!»
Элиас колеблется, и мой кинжал пронзает кожу девчонки.
В этот момент открывается дверь. Входит Харпер с обнаженным кинжалом, впуская за собой волну холода. Элиас не обращает на него внимания, его взгляд сосредоточился на мне.
– Отпусти Лайю, – говорит он. – И тогда мы, считай, договорились.
– Элиас, – выдыхает Лайя. – Нет! Не делай этого. Земли Ожида…
Я прерываю ее, и она тут же умолкает. Нет времени на эти шуточки! Чем дольше я колеблюсь, тем больше вероятности, что Элиас придумает способ убраться отсюда невредимым. Он догадался, что Лайя вошла в деревню, и ему удалось перехватить Декса. Это можно было предвидеть! «Сорокопут, ты идиотка. Ты его недооценила».
Лайя пытается заговорить, но мой кинжал только глубже вонзается ей в горло. Из-под лезвия начинает течь кровь. Дыхание книжницы становится прерывистым, она трепещет в моих руках. Я чувствую, как кровь погибших родителей, текущая в моих жилах, кипит от ярости. Голова пульсирует болью, и это немного отрезвляет меня.
– Я знаю ее песню, Витуриус, – говорю я. Декс и Авитас не понимают, что стоит за этими словами. Но Элиас понял. – Мы можем оставаться с ней тут всю ночь и весь следующий день. Столько, сколько потребуется. Я могу причинить ей очень много боли.
И исцелить ее! Это лишь мои мысли, но он чувствует, что я хотела бы высказать их вслух. А потом причинять ей боль еще, и еще… Пока ты не сойдешь с ума!
– Элен, – гнев Элиаса утихает. В его глазах теперь удивление и… разочарование? Да по какому праву он так на меня смотрит? – Элен, ты ведь не можешь нас убить.
Его голос звучит не слишком уверенно. Я в ярости. Мы же были так близки! Ты так хорошо знал меня! Но сейчас все изменилось. Я и сама себя теперь не знаю…
– Есть кое-что похуже, чем смерть, – отвечаю я. – Может, испытаем это вместе?
Элиас вскипает. Теперь осторожнее, Кровавый Сорокопут! Внутри Элиаса Витуриуса до сих пор живет Маска – кем бы он сейчас ни стал. Я могу подтолкнуть его принять верное решение. Заставить его сделать выбор не в моих силах.
– Я готова освободить Маму, – можно предложить морковку, прежде чем использовать кнут. – Авитас может отвести ее туда, где сейчас ваши друзья-кочевники. Они подберут ее.
Только когда Элиас бросает холодный взгляд на Харпера, я понимаю – он не знает, что Авитас его сводный брат. Я прикидываю, можно ли использовать это против Элиаса, но решаю пока
– Отпусти и Лайю тоже, – настаивает Элиас. – Тогда я сделаю все, что попросишь.
– Нет, она отправится с нами, – возражаю я. – Я знаю все твои трюки, Витуриус. Со мной они не сработают. Если хочешь, чтобы она жила, слушай меня. Брось оружие, надень и защелкни наручники. Повторять я не буду.
Элиас перерезает путы Декса и, дав ему пинка, отбрасывает в сторону. Декс падает на колени и даже не пытается ударить в ответ. Глупец!
– Это тебе за то, что допрашивал мою семью, – сообщает ему Элиас. – Ты думал, я об этом не знаю?
– Приготовь лошадей, – рявкаю я на Декса. Собравшись с силами, тот поднимается на ноги. Он даже не ранен. После ухода Декса гнев Элиаса прорывается наружу.
– Отпусти Лайю! – рычит он. – Ты не смеешь мне угрожать. И держись от меня подальше, Кровавый Сорокопут.
Он больше не зовет меня по имени, и это причиняет мне боль. Но, в конце концов, я ведь больше не Элен Аквилла.
Когда мы с Элиасом виделись в последний раз, я все еще была Элен. И несколько минут назад, когда он снова увидел меня после долгой разлуки, то назвал мое имя.
Я отпускаю Лайю, и она жадно, с шумом втягивает воздух. На ее щеки медленно возвращаются краски жизни. Моя рука вся мокрая от крови, вытекшей из пореза на ее шее. Подумаешь, царапина. Даже сравнивать нельзя с теми потоками, которые струились из горла моего отца, матери, сестры… Их раны были смертельны…
«Ты – та, что сдержит тьму».
Я вновь повторяю про себя эти слова. Напоминание о том, зачем я здесь и что должна сделать. Во мне осталось не так много человеческих чувств, но сейчас душа пылает, как огонь.
5: Лайя
– Проверь, как там Витуриус, – приказывает Кровавый Сорокопут Авитасу Харперу, когда тот возвращается без Мамы Рилы. – Нужно удостовериться, что наручники достаточно крепкие.
Сорокопут тащит меня к дверям, стараясь держаться от Элиаса как можно дальше. Присутствие нас троих в одном помещении, кажется, раскаляет воздух. Но это ощущение – ничто по сравнению с болью, когда кинжал Сорокопута глубоко вонзается в мою плоть.
Нужно выбираться отсюда любой ценой. Сорокопут, кажется, намерена выполнить свое обещание. Ей доставляет удовольствие мучить меня. Дарин и Афия, наверное, сходят с ума от волнения.
У задней двери появляется Декс.
– Лошади пропали, Сорокопут!
Она в ярости разворачивается к Элиасу, который только пожимает плечами.
– Ты же не думала, что я оставлю их у коновязи?
– Ступай и найди нам других лошадей! – рявкает Сорокопут на Декса. – И не забудь призрачный фургон! Харпер, долго ты еще будешь копаться? Тебе нужно просто проверить, в порядке ли эти чертовы цепи!