Жнец
Шрифт:
— Так говорите, жалуются на меня? — выдохнул длинную струю дыма казначей и с улыбкой откинулся на спинку кресла.
— Жалуются. — Ричард поставил пустой бокал на стол и потянулся за бутылкой. Плеснул бренди на самое донышко и вновь откинулся в кресле.
— И кто, если не секрет?
— Барон Ханерг.
— Вот как? — затянулся казначей:- По поводу?
— Денег требуете, фураж не выделяете. Со сроками тянете. И вообще — бумагами и отчетами завалили. Сплошной убыток по вашему ведомству, говорит, выходит. Его величество
— Солдафон медноголовый.
— Работа у него такая. — Капитан допил бренди и поднялся на ноги.
— Еще по маленькой? — предложил казначей.
— Пойду, пожалуй, — отказался Ричард и вдруг вспомнил, зачем, собственно, приходил. — Да! Как насчет подбросить деньжат моим парням?
— Я посмотрю, что можно сделать.
— Очень на вас рассчитываю.
— Ко дню Святого Огюста — раньше не обещаю.
— Буду признателен. — Ричард распрощался с казначеем и отправился в караулку.
Жизнь потихоньку начала налаживаться, и даже дурные предчувствия перестали беспокоить, на время утонув в стакане превосходного бренди. Вряд ли что-нибудь случится, пока на дворе стоит такая собачья погода. А дальше… дальше видно будет.
Смех Ричард заслышал еще на подходе к караулке. Заглянул внутрь и, обнаружив там травившего какую-то байку Юрги Могулиса, ничуть этому не удивился. За последнее время смышленый паренек завел среди гвардейцев кучу приятелей, а с некоторыми из них так и вовсе успел крепко сдружиться.
— Здравствуйте, господин Йорк, — смутился при виде рыцаря Юрги.
Гвардейцы мигом прекратили ржать, но стереть с лиц улыбки получилось не у всех.
— Ну что, Юрги, хочу тебя обрадовать, — Рыцарь решил до поры до времени не обращать внимания на нарушения устава, — Заказывай белый плащ!
— Ура! — сразу оживился паренек и полез под стол. — Господин Йорк, я как чувствовал, у отца бочонок пива выпросил. Можно?
— Почему нет? — пожал плечами Ричард и уселся на лавку.
В другое время он бы велел ждать до вечера, но в крови
играло бренди, бочонок был маленьким, и устраивать подчиненным разнос капитан не стал. Не захотел портить такой прекрасный день. Завтра. Завтра для начала они как следует побегают под дождем, а уже потом он проведет воспитательную беседу. Чтоб не расслаблялись.
— Держите. — Юрги передал рыцарю наполненную до краев кружку.
— Да мне не надо, — попытался отказаться тот.
— Хоть пригубите, — попросил паренек. — По такому случаю…
— Ну если по такому случаю… — Ричард поднялся со скамьи и отсалютовал гвардейцам. — За нашего нового товарища! За Юрги!
После бренди пиво показалось кисловатым, и, сделав несколько глотков, капитан уселся обратно за стол. В голове зашумело, и Ричард понял, что выпивкой у казначея увлекаться все же не стоило.
— Передавай отцу… — начал было Белый рыцарь, но тут стоявший у камина гвардеец выронил кружку, и глиняная посудина, ударившись
Раздались удивленные крики, еще один из гвардейцев уткнулся головой в колени и свалился со скамьи. Ричард попробовал встать из-за стола и не смог — ноги онемели, в голове все нарастал и нарастал странный шум, а перед глазами замелькали серые точки. Упершись локтями в столешницу, капитан до крови закусил губу и попытался поймать взгляд прижавшегося спиной к двери караулки Юрги.
Сейчас Белого рыцаря интересовало только одно: знал парень про подсыпанный в пиво яд или нет.
И хоть лицо Юрги через пару ударов сердца окончательно расплылось в серое пятно, заметить проскользнувшую по губам паренька самодовольную улыбку Ричард все же успел. Потом его руки подогнулись, стол неожиданно сильно боднул в лоб, и капитан Гвардии ее высочества Солы Альданы Кайраони, великой герцогини Довласа, перестал дышать.
Первое, что увидел Ричард, когда очнулся, была кровь. В крови оказались выпачканы его ладони и мундир, кровь залила столешницу и обломленное лезвие лежащего под рукой меча. Во всем мире остался только один цвет — красный, и почему-то это казалось рыцарю сейчас абсолютно нормальным.
Кровь, всегда кровь…
Тут капитан вспомнил, что должен дышать, и закашлялся. Рвавший легкие кашель никак не унимался, потом рыцаря вырвало, и дурманившее сознание наваждение начало развеиваться. Ему вновь стало повиноваться занемевшее тело. Он вновь был жив.
Да и красный цвет потеснила некогда безраздельно царившая в караулке серость.
Привычно серым оказался потолок. Местами. Там, где не алела россыпь мелких брызг. И не темнели непонятные пятна. Непонятные, но одним своим видом почему-то вызывающие тошноту.
Ричард перевел взгляд с изгаженного потолка на отрубленную голову Юрги, потом перегнулся через стол и глянул на распотрошенное тело паренька. Испытал легкую дурноту, но сразу взял себя в руки. Доберись Ричард до Юрги в здравом уме, этот выродок мучился бы дольше, много дольше. Вот только, к несчастью, умирая, Белый рыцарь начисто забывал о штуке под названием здравый смысл, а его чувство юмора приобретало на редкость мрачный оттенок. Настолько мрачный, что после возвращения к жизни ему самому обычно становилось от этого не по себе.
Гадство-то какое! — только и подумал капитан, поднимаясь на ноги. В темечко будто вбили раскаленный штырь, и, чтобы не упасть, рыцарь был вынужден опереться обеими руками о стол.
Умирать просто. Умирать Ричард привык. Воскресать — вот в чем проблема. Воскресать всегда было очень мерзко и неприятно. А выкинутые его слишком уж беспокойным телом шутки порой так и вовсе отбивали всякое желание жить. Ну, почти отбивали. Иногда они все же поднимали рыцарю настроение. Как, например, сейчас.