Жнец
Шрифт:
Тристан закрыл глаза, как только она впилась пальцами в его кожу, и шумно выдохнул.
– Данте жив.
– Я знаю.
Голубые глаза сосредоточились на ней. Морана улыбнулась:
– Как только я успокоилась, оказалось несложно об этом догадаться. Вы пропадали где-то несколько дней. И я понимаю, почему не сказали мне, как бы неприятно это ни было. Вы хотели, чтобы моя реакция вышла правдоподобной.
Он долго смотрел на нее с явным восхищением в глазах:
– Черт.
Морана погладила его по голове, водя ногтями по коже:
–
– Так и есть.
– Но в следующий раз расскажи мне, – серьезно попросила она. – Я покажу актерскую игру, достойную премии «Оскар», но больше не выкидывай таких номеров.
Он кивнул:
– Это была не моя идея. Данте решил сделать именно так.
Что ж, от этого признания ей и впрямь стало намного легче. Тристан молча поднялся и смыл шампунь.
Морана наконец-то сумела как следует рассмотреть его татуировки. На левой лопатке виднелось изображение волка, воющего на луну, выполненное с поразительной точностью каждого штриха. Морана провела пальцем по татуировке, и у нее сжалось сердце, едва поняла, что та олицетворяет.
Луна.
Она обошла его кругом, встала перед ним и, прислонившись спиной к стенке, позволила себе изучить остальные его шрамы и татуировки. На правом бицепсе была отметина от пули, пробившей посередине изображение черепа. По левому боку вдоль пресса тянулась надпись.
И тогда закончится ночь.
Морана провела пальцами по фразе, задержав их на длинном шраме над твердыми мышцами. Продвигаясь к его левой грудной мышце, она увидела прямо над сердцем символ, значения которого не знала. Прикоснулась к нему пальцами и обратила на Тристана вопросительный взгляд.
– Однажды, – прошептал он, и в этом слове таилось столь многое, что у нее перехватило дыхание.
Морана сглотнула и задала вопрос, ответ на который боялась услышать:
– А если этот день никогда не настанет?
Он помотал головой, разбрызгивая воду:
– Настанет. Каким бы ни был ответ, я его выясню.
Морана не знала, как продолжать этот разговор, а потому пока решила его оставить. Она тоже хотела найти ответы и ради него, и ради себя. Но что если ответ окажется не таким, как он надеялся? Сумеет ли он справиться? Сможет ли жить дальше?
От этой мысли у нее заныло в груди.
– Я вижу сомнение в твоих глазах, – тихо сказал Тристан. – Но я уверен, точно уверен, что она жива.
Морана почувствовала, как по щеке стекает слеза, смешиваясь с водой:
– Значит, мы найдем ее.
Тристан смотрел на нее долгое мгновение, а потом неспешно прильнул к ее губам. Нежно, мягко и так ласково, что у нее сжалось сердце.
Отстранившись, он прижался лбом к ее лбу, его губы слегка дрожали. Стиснул челюсти, и, заметив это, Морана обхватила ладонями его лицо. Они стояли так несколько долгих минут, а потом он внезапно отстранился, выключил воду и подал ей полотенце.
Морана сделала
Она легла в постель, наблюдая, как Тристан прошелся детектором по каждому сантиметру комнаты и нашел всего один жучок возле двери. Открыв окно, он выбросил его в озеро, после чего снова закрыл и лег в кровать рядом с ней.
Морана прильнула к нему, прижимаясь грудью к его груди и переплетя их ноги.
– Кто установил жучки в доме?
– Я не знаю, – прошептал Тристан. – С остальным придется подождать до завтра.
Морана взглянула на него, напряженно соображая:
– За этим может стоять Марони?
Он пожал плечами:
– Раньше он так не делал.
– Ты еще никогда ни с кем не жил, – заметила она.
– Это правда. – Тристан сжал ее талию и чмокнул в мочку уха. – Завтра со всем разберемся.
На несколько минут наступила тишина, а потом Морана спросила:
– Зачем Данте это сделал?
Его грудь приподнялась, когда он глубоко вдохнул, прежде чем ответить:
– Ему нужно было залечь на дно.
– Но зачем? Он же Данте Марони.
– Именно поэтому, – тихо ответил он, выводя пальцем узоры у нее на плече. – Он прекрасно умеет добывать информацию, но некоторую можно добыть, только скрыв свое имя.
Сердце Мораны замерло, и, приподнявшись на локте, она посмотрела в его голубые глаза, окутывая их обоих пеленой своих волос.
– Это связано с Синдикатом? Он отправился за сведениями о нем?
Его губы слегка дрогнули, и он заправил прядь влажных волос ей за ухо, удивив Морану этим нежным жестом.
– Да, – Тристан подтвердил ее подозрения. – Он внедрится в Синдикат.
У Мораны приоткрылся рот.
– Ты серьезно? Как, черт возьми, он это сделает? Он в безопасности? Как мы что-то узнаем?
– С ним все будет хорошо. – Тристан снова притянул ее к своей груди. – И у нас есть сигнал для выхода на связь. Но никто не должен знать. Очень важно, чтобы все, и особенно Марони, верили, что он мертв. Иначе он может оказаться под ударом.
Морана кивнула, понимая всю серьезность ситуации:
– Но разве мы не должны сказать Амаре? – Окажись она на месте подруги, то хотела бы о таком знать.
Тристан помотал головой:
– Данте велел мне не говорить. За ней будут следить, начиная прямо с сегодняшнего дня. Никто не должен ничего заподозрить.
Морана понимала, какую бы боль это ей ни причиняло. Она лишь надеялась, что подруга простит ее, когда все успокоится.
Темная комната, его запах и ровное сердцебиение постепенно утешали ее. Тяжесть, которую Морана ощущала весь вечер, покинула ее грудь, когда она сильнее прижалась к изгибу его шеи, найдя свое любимое местечко. Он поцеловал ее в мочку уха и крепче сжал в объятиях.