Жнецы ветра
Шрифт:
Была уже ночь, но, несмотря на опять разошедшийся ливень, я вооружился фонарем и бросился искать следы убийц, опасаясь, что к утру от них мало что останется. Но дождь уже основательно промочил все вокруг, и если бы не вейя, оказавшийся отличным следопытом, я бы никогда не нашел пришедшие с северо-запада отпечатки копыт.
Я так и не заснул в ту ночь — обыскивал дом. Мы отправились в дорогу, едва рассвело, позаимствовав на развалинах все, что требовалось для путешествия. Я попрощался с моим солнцем, дав ей обещание обязательно вернуться и не сказав ни слова про то, что собираюсь сделать с тем, кто убил
Я опасался за свой рассудок, поняв, что боюсь оставаться в одиночестве, начинаю безостановочно думать о Лаэн, и спастись от безумия можно лишь одним способом — поставить перед собой цель и стремиться к ней.
— Нэсс!
Я внутренне дернулся и посмотрел на высунувшегося из фургона Шена.
— Эй! Ты хоть слово слышал из того, что я сказал?!
— Нет. У тебя что-то важное?
— Твои уходы в себя начались очень не вовремя. В такой момент кто угодно может подойти незамеченным.
— Отрадно слышать, что ты все еще высокого мнения о моих способностях. Так что тебе не терпелось сообщить?
Он вздохнул, сел рядом, поплотнее закутался в плащ, сумрачно оглядел бесконечные поля пожухшей, мокрой травы и злобно, с остервенением, произнес:
— Ненавижу эту местность! От нее веет смертью.
— Если бы ты только знал, малыш, от скольких вещей и мест на земле смердит этой дрянью. По сути дела, приятные ароматы ожидают тебя лишь в Счастливых садах. Так что смирись.
— Не хочу и не буду. К этому запаху невозможно привыкнуть.
— К сожалению, ты не прав. Привыкнуть можно ко всему. И это — самое страшное.
Он задумчиво кивнул, повозился, затем спросил:
— Хочешь, я тебя сменю?
— Ни к чему. Скоро остановка. Лошади устали. Надо дать им отдых.
— Гбабак опять ушел. Дождь его не останавливает.
— Он такой же неугомонный, как и ты. Не успокоится, пока не нарвется на неприятности. — Я извлек из-за пазухи сухарь, предложил Шену. Тот отказался.
— Вот так, собака!
— Я знал, что без тебя, приятель, мы никак не обойдемся. — Я отдал положенную десятину Юми.
Тот благодарно пискнул, захрустел, перемалывая еду многочисленными зубами, и, подмигнув Целителю, уполз обратно.
— Он забавный.
— Уповаю на то, что у него есть и другие достоинства, кроме как таскать мои сухари, — проворчал я.
— Он помогает мне с Роной.
— Как она?
— Спит почти все время.
После встречи с Проказой девчонка так и не пришла в норму. И по мне — так лучше бы она спала, чем слушать ее истерики и рыданья. Шен возился с Ходящей, но особого толка от этого не было — она никого не узнавала, не хотела общаться и лишь плакала. Кормить ее приходилось едва ли не насильно. К моему удивлению, когда я был рядом, она затихала и часто начинала дремать. Шен на это хмурился, но молчал.
— Что ты намерен делать с ней дальше?
— Мне не нравится твой тон. — Он посмотрел на меня из-под капюшона. — Рону я не брошу!
— Расслабься, малыш. За кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь гнать умалишенную.
— Она не умалишенная!
— Да ну? — Я с интересом посмотрел
— Я считаю, что бросить ее — бесчеловечно, — буркнул он, пряча глаза.
— Бесчеловечно тащить девушку Бездна знает куда, а также рисковать ее жизнью, когда она даже не понимает, где находится и что вокруг происходит. Дорога ведет нас в Радужную долину. Думаю, стоит оставить ее там. Ходящие смогут позаботиться о Роне лучше, чем мы с тобой. И, если ты это хочешь услышать, она для нас — обуза. В случае опасности ты бросишься защищать ее жизнь, а не свою.
— С чего ты так решил?
— По глазам вижу.
Он скривился, словно съел что-то отвратительное:
— Оставь ее в покое.
— Я уже сказал все что надо, малыш. Раз ты решил стать опекуном Роны и отвечать за ее жизнь — это твое дело. Но если мы нарвемся на неприятности и она погибнет — винить ты сможешь только себя.
— Следует полагать, что ты тогда будешь мстительно злорадствовать.
— Поменьше яду, Шен, и люди к тебе потянутся. — Я доел сухарь, открутил пробку у фляги и напился. — Ты, кажется, забываешь. Рона спасла мою шкуру, очень к месту охладив горячий пыл Киры. Можешь по старой привычке думать обо мне что хочешь, но я не обрадуюсь, если бедняжка отправится в Счастливые сады раньше положенного срока.
Он, похоже, призадумался над моими словами, а затем уже гораздо более примирительным, хотя и несколько оскорбленным тоном произнес:
— Тебе она доверяет больше, чем мне.
— Что же. Вполне возможно. Она чувствует твою «искру». А в последнее время девчонке крепко досталось от разного рода… носителей Дара. Думаю, со временем это пройдет.
Целитель хмуро взглянул на меня:
— След так и не появился?
— Нет.
— Тогда на что ты надеешься?
— На удачу, на судьбу и на благословение Мелота, — с иронией ответил я, а сердце предательски кольнуло.
Лаэн ничто из вышеперечисленного не помогло. И даже я в момент ее гибели был далеко от нее.
— Вот как… Значит, надежды почти нет.
— Надежда есть всегда, малыш. Особенно если не сдаваться. Я докопаюсь до истины. Рано или поздно, но узнаю все. И лучше бы тому парню хорошенько спрятаться.
Наверное, у меня что-то такое промелькнуло в лице, что даже он перестал спорить по-пустому.
— Тебе ведь ни к чему ехать в Радужную долину, а, Нэсс? Это меня там ждут.
— Ты заблуждаешься. Тебя теперь там никто не ждет. И везти артефакты в лапы Ходящих — глупо. Впрочем, я это уже не раз и не два говорил. Что касается меня… Да, у меня нет причин идти в Долину, раз Лаэн мертва. Но дорога, как видишь, здесь только одна, и я, с твоего позволения, продолжу двигаться по ней.
— До тех пор, пока не найдешь убийцу?
— Или каких-либо следов.
— А что потом?
— Ну, раз ты собираешься остаться в школе Ходящих, то наши пути разойдутся. Я не успокоюсь, пока не отправлю убившего Лаэн в Бездну. Да и сидеть вместе с тобой в логове лживых имперских магов мне совершенно не хочется.
— Ты забываешь, что я тоже лживый имперский маг.
— Уже нет. С тех пор как ты начал учиться у Ласки, ты не совсем тот, кем тебя считают другие носители «искры».
— Ну, спасибо! — усмехнулся он и заметил, что я перебираю дорогие четки из благородной шпинели.