Жонглёр
Шрифт:
– Не там ищите, Леонид.
– А где же надо?
– На юге Африки. Там сейчас началась борьба за освобождение бедных буров от гнёта Британской Короны. Этой борьбе даже симпатизирует сам Император! – Девушка даже слегка понизила голос от трепетного восторга. – Вот с кого следует брать пример!
– Но стать императором я не смогу даже при всём моём желании, мой отец юрист, а не падишах, – с едва уловимой иронией произнёс Фирсанов.
– Я знаю, что тайными тропами туда направляются люди, о которых я вам уже изволила говорить, – в холодном бешенстве ответила Лиза. Он, видите ли, над её святыми чувствами насмехается! –
Меньшикова рассержено развернулась и пошла через внутренний дворик к своему подъезду. Она ждала, когда он её остановит или хоть как-то отреагирует! Но этот скверный мальчишка почему-то угрюмо молчал. Едва она коснулась дверной ручки, он сказал тихо, но, как ей показалось, было слышно на всю улицу:
– Я не могу быть маменькиным сынком. Мама сгорела скоротечной чахоткой, когда мне было три года.
Не крикнул, а прошелестел. Слова вырвались и повисли в сыром воздухе. Да так, что она качнулась, словно пламя свечи на сквозняке. И замерла. Когда она развернулась после паузы, у ворот уже никого не было. Она кинулась в арку и выскочила на улицу. Там было пусто. Только дрожащие пятна фонарей на мокрой мостовой, да ветер волочил наискосок какую-то бумагу. Она медленно вернулась назад. Никого. Сдерживая рыдания, она побежала домой.
Едва захлопнулась дверь парадного, от окна над аркой отделилась тень и Фирсанов спустился вниз по ажурному плетению ворот.
Обвинение бурлило у Леонида в крови, требуя немедленного выхода. Идти к кому-либо поздно, да и нет у него закадычного друга, которому можно было вот так просто выплеснуть душевный пожар без вреда для себя и для него. С такими ситуациями Фирсанов боролся своим особым способом – захаживал их. Он отправлялся петлять и кружить по любимому городу, в буквальном смысле затаптывая проблему. Под чёткий ритм ходьбы он продолжал внутренний спор с обидчиком, спорил, доказывал, искал и находил несокрушимые, как ему казалось, аргументы. Через пару шагов собственные сомнения подтачивали и разрушали их. Спираль спора делала новый виток. Он шёл набережными и каналами, и ему казалось, что искомое решение сейчас вот-вот появится и засияет своей непоколебимостью и мудростью.
Блёклые звезды северных широт вяло исчезли, растворились в зеленоватом восходе. Солнце, как больная или безумная старуха, сквозь прорехи облаков трясущейся рукой сыпала пригоршни немощного солнечного света. Лучи едва обозначались, освещая землю и город, но не согревая серую шинель столицы империи. Пронзительный октябрьский ветер скользил по Неве и её рукавам, топорщил колючую серую воду хохолками мелких волн. Не щадил людей, крупным наждаком обрабатывая попадающиеся на пути лица. Молодой человек, приподняв воротник своей студенческой шинели, с невидящим взором шёл по набережной, зачем-то скользя пальцами по шершавой поверхности каменного парапета.
Леонид конечно же не пошёл в университет, впервые за всё время студенчества. С рассвета он толкался в Большом морском порту. Просился матросом на корабль до Южной Африки. Его беззлобно отгоняли и он, не обижаясь на отказ, шёл дальше. Наконец, он увидел красавец пароход, три мачты которого упирались в небо. Между первой и второй из палубы торчали две трубы. На носу гордо красовалось название судна: «Victoria». Он понял – это судно может доплыть хоть на край света. Но так далеко ему
У трапа молодой матрос, стоя навытяжку, что-то докладывал человеку с большим количеством нашивок на рукавах тёмного кителя. Над шкиперской бородой и широким лбом светлоглазого англичанина на тулье чёрной фуражки господствовала кокарда из скрещённых якорей и короной над ними. Он еле кивал, слушая доклад. Фирсанов понял, что это шанс! Ведь так запросто капитана ему никогда не поймать.
– Сэр! – обратился он к мужчине в форме. – Вопрос жизни и смерти.
Подобного рода людей, с горящими глазами, погруженными в себя, сотни, если не тысячи, в любом порту мира. Но молодой человек говорил эти слова так проникновенно, что старый морской волк дрогнул.
– Подданный Её Величества? – поинтересовался моряк.
– Российской Империи.
– Прошу, – коротким жестом предложил пройти перед ним по трапу.
Расположившись в кают-компании, хозяин показал стюарду два пальца. Буквально через минуту появился поднос с чашками, с чайником, сахарницей и молочником. Немногословный капитан жестом предложил Фирсанову угощаться. Хотя даже мысли о еде были ему отвратительны, он решил, что отказываться нелюбезно, и налил себе чашку. Капитан добавил себе сливки.
– Слушаю вас?
– Мне необходимо в Южную Африку, – без витиеватых объяснений выложил свою задачу Леонид.
– Прямо сейчас? – поинтересовался бородач, сделав глоток из чашки.
– Да.
– К сожалению, не могу вас обрадовать. Мы выйдем только в понедельник, порт назначения Лоренцу-Маркиш [6] в Мозамбике. Это двадцать пять градусов, пятьдесят четыре минуты южной широты. До границ Южно-Африканской Республики рукой подать, но уже не нашем судне.
6
До 1975 года название нынешней столицы Мозамбика – Мапуту.
– Я согласен.
– На что? – опешил капитан.
– Плыть…
– Идти. По морям и океанам только ходят, а плавает… сами знаете что и где!
– Я согласен идти, – с напором повторил Леонид, – туда матросом вашего судна.
– Ваша морская специальность? – после паузы, спросил невозмутимый капитан.
– Такой нет, – опустив голову, сообщил Фирсанов.
– Ваша сухопутная специальность.
– Студент третьего курса юридического…
– Можете не продолжать, Никакой. Юноша, я не могу взять вас на борт ни матросом, ни юнгой, ни кем бы то ни было другим. Не то чтобы вас негде разместить, гамак в кубрике всегда найдётся, но мне будет чудовищно жалко, что место так бездарно пропадёт.
– Я могу заплатить, – упорно цеплялся за свою мечту Фирсанов.
– Я не приму ваших денег. Не хочу брать грех на душу. Советую вам помириться с вашей пассией и не морочить никому голову.
– Это не из-за неё… А что, это так заметно? – ещё ниже опустив голову, прошептал Лёня.
– Это привычно. Запомните, молодой человек, побег – не способ решения проблем, как и самоубийство. Вы можете сменить страну, имя, веру, но от себя вы никуда не убежите. Всё у вас в голове, а она у всех одна. И её с переменой места вы не поменяете. Так что сходите на берег. И в следующий раз, прежде чем наниматься на судно, овладейте хотя бы одной матросской специальностью.