Жонглёр
Шрифт:
– Нет, нас здесь точно ждут. Свернем, – скорее, утвердительно сказал Шура и, не дожидаясь ответа, пошел первым.
Тропка оказалась хорошо утоптанной. Видать, пользовались ею постоянно. И вывела дорожка не куда-нибудь, а во внутренний дворик строения. Однако выглядел сие патио вовсе не как частная собственность. Общественное место? Скверик? Маленькая круглая площадь, вымощенная грубой брусчаткой, в центре ее симпатичный, пусть и неработающий, фонтан со скульптурной композицией – что-то из античных мифов. Диана с луком, раненый олень, еще какие-то зверушки.
– А ты знаешь, хорошо здесь, – откинувшись на спинку и заложив за голову руки проговорил Стрелин. – Может, ну ее, эту Флоренцию? Зависнем здесь на денек? Ресторанчик приличный, гостиница, наверное, тоже неплохая. В городе толпы туристов, сезон в разгаре…
– Да ну тебя, – отмахнулся Петер. – Считай, здесь все уже посмотрели. Что тут целые сутки делать? Домашнее вино пить и каменной девицей любоваться? Нет, Саш. Я против.
– Как скажешь, – не стал возражать Шура. – На автобус-то не опоздаем?
– Водитель же сказал, что еще час как минимум простоит, – ответил Мужик. – Забыл?
– А мы гуляем сколько?
– Да минут двадцать, не больше.
– Отлично.
Стрелин снова смотрел на дом. Все-таки чем-то его вид парня зацепил. Да так, что непременно хотелось войти внутрь.
– Слушай, а может, это и правда музей? – проговорил Шура. – Хоть убей, не вижу здесь признаков жизни.
– Может, и музей, – пожал плечами Петер. – Да только время, Саш. Вечер. В эти часы обычно все для посетителей уже закрыто.
Тем не менее, Шура поднялся с лавочки и бодро пошел к высокой двустворчатой двери.
– Я, Петруха, до мозга костей русский, – на ходу бросил он, – пока за ручку не подергаю и лично не удостоверюсь, что нас здесь на ждут, не отстану…
Дверь оказалась незапертой. Стрелин, призывно махнув приятелю, проник внутрь и громко позвал хозяев:
– Эй! Э-эй? Бонджорно, синьоры? Здесь есть кто-нибудь?
Прислушался. Никто не ответил. Даже шагов не послышалось.
Тем временем подошел Мужик. Посветив фонариком на стены, нашел выключатель. Нажал клавишу. Из-под потолка довольно длинного и узкого коридора полился мягкий электрический свет.
– Э-эй! – еще раз позвал Шура.
Ответ – молчание. Глянул на друга.
– Пойдем, что ль? Посмотрим?
– Неудобно как-то, – стеснительно пожал плечами Петер. – Вломились в чужой дом, ведем себя, как…
– Ой, перестань, а? – отмахнулся Стрелин. – Мы ж не воры. Если встретим кого, скажем, мол, думали, музей. А кассы не нашли. Не пристрелят же нас.
– Искренне надеюсь, – усмехнулся Мужик.
Все двери первого этажа – с десяток, наверное – оказались заперты. Поднялись по узкой скрипучей лестнице на второй. Снова нашли выключатель, зажгли свет. Опять позвали хозяев и опять безрезультатно. Удивительно. Однако дверь в первую же комнату распахнулась от легкого толчка.
Тут, внутри, было светло. Но не от ламп. Сквозь затейливое витражное окно в помещение без всякого стеснения рвались
– Ух, красотища какая! – не смог сдержаться Шура.
Из обстановки практически ничего не было. Пустота. Если не считать пары кресел на гнутых ножках и единственной картины, висящей на стенке слева. К ней ребята и направились. Портрет, причем довольно большой. Человек в полный рост. Средней длины волосы, лицо приятное, если не сказать красивое – прямой нос, ровные губы, живые – с хитрецой – глаза. Но взгляд в то же время пронзительный, властный. Да и одежды красноречиво говорили – не простолюдин. Вельможа. Может, правитель какой? Или военачальник? Руки скрещены на груди так, что ладони касаются плеч. На одном из пальцев массивный перстень с крупным кроваво-красным камнем.
– Тэк-с. Посмотрим, кто это у нас, – негромко проговорил Стрелин, присев на корточки перед бронзовой табличкой, прибитой к нижней планке рамы.
«Giocoliere».
– Хрен произнесешь, – вздохнул Шура. – Ги-о-ко-ли-е-ре. Гиоколиере?
– Джукольере, – поправил Петер. – Жонглер.
– Что? – переспросил Стрелин.
– Жонглер, говорю. Так фамилию Джукольере можно перевести, – объяснил Мужик.
– А вдруг это не фамилия, а профессия? – улыбнулся Шура, поднимаясь во весь рост.
– Ага. Скажи еще – должность, – усмехнулся Петер. – Ты его шмотки хорошо разглядел?
– Ну да, согласен, – кивнул Шура. – На циркового этот дяденька мало похож. Зато… Тебе он никого не напоминает? В смысле, его моська?
– Сам хотел сказать, да ты опередил, – произнес Мужик. – Чем-то неуловимо похож на Мону Лизу. Ту самую. Да?
– Ну, не одно лицо, этот похудее, – прищурившись, произнес Стрелин, – однако похож здорово. Ты прав. Брат-близнец? Или очередная шутка Леонардо?
– Ты уверен, что работа его кисти? Да Винчи?
– Нет, конечно. Я ж не искусствовед. Но завораживает не по-детски. Скажи? Что-то в нем…
– Завораживает, это точно, – согласился Петер. – Ладно, пойдем обратно. Боюсь, как бы без нас не уехали…
* * *
«На рыбалке. Буду через неделю».
Записка лежала на кухонном столе. Шура только вздохнул.
– Ну, дед!
– Ты чего? – спросил Петер, заглядывая другу через плечо.
– Да вот, дружище, стою и гадаю, с какой даты отсчет начинать, – проговорил Стрелин. – Буду через неделю. Как тебе это нравится?
– Ой, не придирайся, – отмахнулся Мужик. – Дед у тебя потрясающий, а что число проставить забыл, спиши на возраст. Ему ж за восемьдесят?
– За восемьдесят, – кивнул Шура. – Знаешь, я чего не понимаю?
– Чего?
– А того, что у нас дома даже и удочки приличной нет. Хоть тресни, не припомню такого его увлечения. На охоту раньше ходил, бывало. А рыбалка… Что-то новенькое.
– Слушай, ну что ты разворчался? – сказал Петер, усаживаясь на табурет. – Позвали приятели. Или на турбазу какую укатил. Он что, не человек?