Жозеф Бальзамо. Том 2
Шрифт:
— Скажем, во дворце.
— Хорошо, во дворце.
— Важно, чтобы ты тоже повидался с королем.
— Ты так считаешь? — обрадовался Таверне.
— Даже настаиваю. Я хочу, чтобы ты самолично убедился, верно ли я тебе все передам.
— Ну, в этом я не сомневаюсь, но в конце концов раз ты так хочешь…
— Ну а ты-то сам хочешь, а?
— Если честно, да.
— Отлично. Тогда в зеркальной галерее в одиннадцать. Я как раз пойду к его величеству.
— Договорились. До встречи.
— И забудем нашу размолвку, дорогой барон, — предложил Ришелье, старавшийся до
Таверне сел в карету и уехал, а потом в глубокой задумчивости долго прогуливался по парку, меж тем как Ришелье, отдавшись в руки камердинеров, старательно подмолаживался, каковая важная операция занимала у прославленного победителя при Маоне не меньше двух часов.
При всем при том он управился куда быстрее, чем полагал Таверне, и ровно в одиннадцать барон, который был начеку, увидел, как карета герцога подкатила к дворцовому крыльцу; дежурные офицеры приветствовали Ришелье поклоном, а привратники распахнули перед ним двери.
Сердце Таверне готово было выпрыгнуть из груди; он завершил прогулку и неторопливо, хотя его так и подмывало ускорить шаг, прошел в зеркальную галерею, где множество придворных, не из самых важных, чиновников с прошениями и честолюбивых дворянчиков застыли, как изваяния, на скользком паркете, весьма подходящем подножии для подобного рода фигур ловцов Фортуны.
Таверне, вздохнув, вмешался в толпу, но при этом предусмотрительно занял такое место, чтобы оказаться возле маршала, когда тот выйдет от короля.
— Заставить меня, который всего месяц назад ужинал с его величеством, торчать среди нищих дворянчиков и засаленных писцов! — пробормотал он сквозь зубы.
И под его нахмуренным лбом стали возникать самые гнусные предположения, которые вогнали бы в краску бедную Андреа.
136. ПАМЯТЬ КОРОЛЕЙ
Ришелье, как и обещал, отважно предстал пред очи его величества в тот самый момент, когда принц Конде подавал королю рубашку.
Увидев маршала, король так резко отвернулся от него, что рубашка едва не упала на пол, а удивленный принц отшатнулся.
— Прошу прощения, кузен, — извинился Людовик XV, давая понять принцу, что это резкое движение не имело к нему никакого отношения.
Таким образом Ришелье понял, что король гневается на него.
Но поскольку герцог решил даже намеренно, если в том будет необходимость, вызвать королевский гнев, чтобы потом был повод объясниться, он сменил, как при Фонтенуа [117] , позицию и встал так, чтобы король, направляясь к себе в кабинет, не смог миновать его.
117
Деревня в Бельгии, при которой в 1752 г. французская армия под командованием Морица Саксонского нанесла поражение соединенной англо-австрийской армии.
Король, не видя более маршала, вновь заговорил милостиво и благосклонно, оделся, распорядился относительно охоты в Марли и долго советовался насчет нее с кузеном, поскольку Конде всегда слыли
Но когда все придворные удалились, король отправился в кабинет и увидел Ришелье, который отвесил ему самый изящный после Лозена поклон, а как известно, по части изящества поклонов с Лозеном никто сравниться не мог.
Людовик чуть ли не в замешательстве остановился.
— Господин де Ришелье, вы еще здесь? — спросил он.
— Да, государь, и всегда готов служить вашему величеству.
— Вы что же, не покидаете Версаль?
— За сорок лет, государь, крайне редко случалось, чтобы я уезжал отсюда не ради службы вашему величеству.
Король подошел к маршалу.
— Вы чего-то хотите от меня, не так ли? — сказал он.
— Я, государь? — улыбнулся Ришелье. — Чего еще мне хотеть?
— Но вы, герцог, черт возьми, преследуете меня! Я вижу это.
— Да, государь, своей любовью и почтением. Благодарю вас, государь.
— Вы притворяетесь, будто не понимаете меня, а меж тем вы все прекрасно соображаете. Так вот знайте, господин маршал, мне нечего вам сказать.
— Нечего, государь?
— Совершенно нечего.
Но герцог заранее приготовился ко всему.
— Государь, — начал он, — я всегда имел счастье говорить себе в душе и в мыслях, что мои рвение и преданность королю совершенно бескорыстны, это был главнейший мой принцип все сорок лет, о которых я только что упоминал вашему величеству, так что ни один завистник не посмеет сказать, будто король хоть что-то пожаловал мне. С этой стороны моя репутация безукоризненна.
— Хорошо, герцог, просите, что вам нужно, но только побыстрей.
— Государь, мне совершенно ничего не нужно, и сейчас я ограничусь лишь тем, что буду умолять ваше величество…
— О чем?
— Соблаговолите допустить желающего выразить благодарность…
— Кого еще?
— Человека, который бесконечно обязан вашему величеству.
— Но кто он?
— Некто, государь, кому ваше величество оказали безмерную честь… Он удостоился сидеть за столом вашего величества, наслаждался изящной беседой, исполненной той прелестной живости, что делает ваше величество божественным сотрапезником, а такое невозможно забыть.
— Вы прямо-таки златоуст, господин Ришелье.
— О, государь!
— Короче, о ком вы говорите?
— О моем друге Таверне.
— О вашем друге! — возопил король.
— Прошу прощения, государь.
— Таверне! — повторил король с неким оттенком ужаса, весьма поразившим герцога.
— Что вы хотите, государь, он — мой старый товарищ, — Ришелье на миг остановился. — Мы с ним вместе служили под командованием Виллара [118] , — Ришелье вновь остановился. — Вы же знаете, государь, в свете другом принято называть всякого, с кем знаком и не находишься во вражде, так что чаще всего это слово почти ничего не значит.
118
Виллар, Луи Эктор, герцог де (1653–1734) — французский военачальник, маршал Франции.