Жребий Судьбы
Шрифт:
– Я тебя не понимаю, - покачал головой Мигель.
– Попробую объяснить. Чтобы совершить проступок, вовсе не обязательно кого-то убить или ограбить. Разве алчность, толкающая вора на ограбление, или ярость, заставляющая убийцу схватиться за нож - единственные качества, достойные наказания? Помимо этого, существует немало отвратительных человеческих пороков: глупость, жадность, наивность, гордыня, зависть... И, чтобы попасть за решетку, вовсе не обязательно кого-то убивать, вполне достаточно пасть жертвой одного из них.
– Не надо сравнивать жесткого убийцу и человека, угодившего
– А я и не пытаюсь сравнивать тяжесть вины, - пожал плечами Чакки.
– Просто напоминаю, что машина правосудия никогда не допускает ошибок. Абсолютно невиновного человека никто не вытащит из дома, чтобы бросить в тюрьму. А раз ты оказался здесь, значит, где-то сглупил, пожадничал или проявил неосмотрительность, и сейчас несешь за это ответственность. Поэтому не стоит задирать нос и считать себя лучше других.
Мигель не нашел, что на это ответить. Доля истины в словах парня была. Что как не собственная глупость заставила его помочь Раулю? Ведь он прекрасно знал, что за ним гонится полиция. А наивность позволила ему, как ни в чем не бывало, разгуливать по городу, считая, что про него забыли. Что уж говорить: в том, что он оказался за решеткой, было некого винить, кроме него самого.
– Как тебя зовут?
– поинтересовался Чакки.
– А тебе не все равно?
– Разумеется, все равно. Я вижу тебя первый и последний раз в своей жизни, поэтому мне глубоко безразлично твое имя. Просто должен же я как-то к тебе обращаться. Но, если хочешь, я могу придумать тебе подходящее прозвище.
– Меня зовут Мигель Бельмонте.
– Ты местный, Мигель?
– Нет. Я приехал из Солэдо.
– Симпатичный городок, но уж больно вонючий.
– А ты что, бывал в Солэдо?
– удивился Мигель.
– Ты не поверишь, если я расскажу, где мне доводилось бывать за время своих странствий. Я не планировал надолго задерживаться в Риволе. Этот город слишком большой, шумный и многолюдный. Я люблю тихие места, где можно почувствовать уединение.
– Но ведь ты был вместе с той бандой, - заметил Мигель.
– И что с того? Я примкнул к этим парням на время, в надежде разжиться легкими деньгами, чтобы купить себе билет. У меня даже был намечен маршрут, куда двинуться дальше. Но, как видишь, жизнь внесла свои коррективы. Теперь верховный суд департамента решит, куда мне предстоит отправиться дальше. И я сильно сомневаюсь, что мне понравится это место. А тебя что привело в столицу? Погоня за красивой жизнью?
– Скорее за мечтой, - тихо сказал Мигель.
– Да, мечта-а-а, - протянул Чакки, широко зевая.
– Иногда мы и представить не можем, куда она нас заведет - на плаху или на пьедестал. А сейчас извини, Мигель, но мне необходимо вздремнуть. Эта ночь отняла у меня все силы.
Следующий час они провели в тишине. Чакки тихо посапывал, лежа на грязном матрасе. Мигель сидел, прислонившись спиной к холодной каменной стене, и, глядя в пустоту, размышлял о том, что его ожидает.
По мере того, как за окном светало, камеру наполняли рассеянные солнечные лучи, в которых кружился хоровод пылинок. Вместе со светом в помещение проникла и духота, вынуждавшая
Время близилось к полудню, когда толстая, некрасивая женщина в полицейской форме принесла им обед. Поставив поднос с едой прямо на грязный пол камеры, она вышла, не удостоив арестантов даже взглядом. Их дневной рацион включал в себя пару контейнеров с саморазогревающимися обедами и два высоких, запечатанных фольгой стаканчика.
Чакки при виде еды оживился и, вскочив с матраса, направился к подносу. Взяв один из контейнеров, он запустил механизм разогрева и показал Мигелю, как это делается. Спустя несколько минут, они уже ели пластиковыми ложками бурую горячую кашицу.
Еда оказалась не такой уж противной на вкус и чем-то напоминала гуляш из говядины. В стаканчиках была сладковатая минеральная смесь с апельсиновым вкусом, прекрасно утолявшая жажду и придававшая сил. Обед, конечно, так себе, но это было гораздо лучше того, что ожидал Мигель. Он почему-то был убежден, что в тюрьме дают только грязную воду и черствый хлеб.
Опустошив свой лоток и запив съеденное минеральным напитком, Бельмонте почувствовал, что в желудке образовалась приятная тяжесть. Сразу захотелось прилечь и немного вздремнуть. Однако едва он устроился на своем матрасе, как решетка камеры с грохотом отворилась, и угрюмый полицейский велел ему собираться на допрос.
***
В комнате для допросов было так накурено, что Мигель закашлялся. Сизый табачный дым клубился в воздухе, словно ядовитый туман, заставляя глаза слезиться. За столом из обшарпанного пластика сидел толстый, похожий на откормленную свинью человек в полицейской форме с блестящим от пота лицом и дымящейся сигаретой в руке. Он лениво ковырялся в планшете, лежащем перед ним на столе, периодически стряхивая пепел в заполненную до краев пепельницу.
– Ну, заходи, чего встал!
– сиплым голосом буркнул он, покосившись на застывшего в дверях Мигеля.
Бельмонте вошел, уселся на жесткий, неудобный стул и принялся терпеливо ждать, пока офицер закончит изучать его досье. Это заняло не менее десяти минут. Все это время Мигель нервничал, мучаясь от духоты в прокуренном помещении и без конца вытирая вспотевшие ладони о штаны.
Наконец, офицер отодвинул в сторону планшет, затушил сигарету и уставился на Мигеля своими водянистыми глазами.
– Мигель Бельмонте, - задумчиво протянул полицейский. Говорил он тяжело, словно у него были проблемы с дыханием. Впрочем, судя по количеству окурков в пепельнице, это было неудивительно.
– Из Солэдо, значит, приехал?
– Да, сеньор...
– Можешь называть меня офицер Ботелья. Рассказывай, как давно работаешь в паре с этим ублюдком Моралесом. Какие на вас еще грехи есть, о которых мы пока что не знаем.
Мигель собрался с мыслями, а затем, практически на одном дыхании, пересказал всю историю с самого начала. Как он прибыл на станцию Верандо, как увидел убегающего Рауля. Как тот спрятался под скамейкой, а затем, против его воли, запрыгнул в монорельс вместе с ним.