Жребий судьбы
Шрифт:
Джордж замер как вкопанный.
— Извини, что помешал, — кашлянув, едко заметил он.
Мойра замолчала, оттолкнула от себя мужчину, который еще не разобрался в ситуации и удивленно спросил:
— Ты чего?
Запахнув халат, Мойра соскочила со стола и поспешила к Джорджу.
— Милый, это не то, что ты подумал! — воскликнула она.
Джордж насмешливо покосился на нее. Странно. Он не почувствовал ни разочарования, ни обиды. Он вдруг понял, что так все и должно было произойти, рано или поздно.
— Мойра, если ты помнишь, у меня
Она остановилась, проклиная тот момент, когда забыла запереть дверь.
Он отвернулся, собираясь выйти.
— Джордж, постой! — Она схватила его за рукав.
Он обернулся.
— Что еще? — безучастно спросил у нее.
И Мойра тут же поняла, что все бесполезно. Она сама положила конец их отношениям.
— Ничего, — прошептала она, пытаясь скрыть слезы, застилавшие глаза.
— Ну и хорошо, что ничего. — Джордж развернулся и вышел.
Неожиданно он вдруг осознал, что делать.
Да, он получил урок. Но судьба, словно нарочно, дала ему понять, что следует предпринять и в какую сторону нужно двигаться.
Выйдя на улицу, он сел в свой автомобиль.
Что он чувствовал? Разочарование? Как ни странно, но нет. Да, ему было неприятно застать Мойру в компании другого, да еще в такой ситуации. Но в то же время это дало ему возможность принять единственно правильное решение.
Мойра не нужна ему. Он давно это знал, но все никак не мог разорвать затянувшиеся отношения. Теперь же все встало на свои места. И он был рад этому. Ведь не пришлось ничего делать, искать каких-то, в общем-то, не нужных при расставании, слов. Ничего. Обстоятельства, в которых он оказался, облегчили его задачу.
Джордж усмехнулся. Он подозревал, что у Мойры кто-то есть. Но даже эти мысли не вызывали в нем ревности. Ему было все равно. Даже сегодняшняя сцена не вызвала ничего, кроме разве что некоторой брезгливости по отношению к ситуации, в которую он попал.
Но зато теперь он был свободен. И это — главное.
Мойра несколько мгновений смотрела на дверь. Затем обернулась.
— Я не понял. — Парень, сидевший на диване, уже успел натянуть джинсы. — Это ва-а-аще кто был?
Мойра поморщилась. Фу! Как она могла быть такой неразборчивой? Переспать с каким-то осветителем. Потерять Джорджа из-за собственной глупости!..
— Иди отсюда, — пробормотала она, неприязненно глядя на парня.
— Эй, де-е-етка! — развязно протянул он, поднимаясь и приближаясь к ней. — Между прочим, я так и не получил удовольствия.
— В туалете закончишь. — Мойра открыла дверь. — Проваливай!..
Он смерил ее злым взглядом.
— Ну ты и стерва, — заметил на прощание. — Правду мне про тебя говорили.
— Пошел вон! — Она вытолкнула его из гримерки и захлопнула дверь, закрывая ее на замок.
Лишь тогда она сползла вниз, заливаясь горючими слезами. Как же так получилось, что она потеряла Джорджа? Как же так получилось, что она забыла закрыть дверь? Какая идиотка!..
Келли
Вздохнув, Келли поднялась и подошла к окну. День уже клонился к закату. Она вдруг подумала, что папа, наверное, теряется в догадках — что же произошло? Надо было позвонить и предупредить его. Она стремительно вышла из палаты и спустилась на лифте на первый этаж, где был телефон.
В трубке долго слышались длинные гудки. Келли уже хотела было положить трубку, когда услышала знакомый мужской голос:
— Алло!
— Папа! — воскликнула она, совершенно не ожидая, что этот родной тембр всколыхнет в ней столько эмоций. — Папа, это я, Келли!
— Дочка? Это ты? Что произошло? — обеспокоенно спросил он. — Я пришел домой, а вас с мамой нет. Все в порядке?
— Папа, мама в больнице. У нее был сердечный приступ. — Келли старалась не всхлипывать, утирая слезы, бегущие по щекам.
— Я сейчас же приеду! Как она?
— Врачи говорят, что теперь все будет нормально.
— Все, я еду.
Положив трубку, Келли вытерла слезы, огляделась по сторонам. Никто не обращал на нее внимания. Столько боли, столько страданий было вокруг, что она ужаснулась. Неужели это и есть жизнь?
Вздохнув, Келли вошла обратно в лифт и поднялась на нужный этаж.
Когда она открыла дверь палаты, Дороти уже пришла в себя.
— Как ты, мамочка? — Келли стремительно подошла к ней.
Дороти зло посмотрела на нее.
— Убийца! — прошептала она сквозь зубы. — Не приближайся ко мне!
— Мама, о чем ты? — Келли замерла, недоуменно глядя на нее.
— Ты не Келли, ты другая. Это ты убила мою дочь. Ты! Ты! Ты!
Дороти попыталась встать. Но у нее не было сил, и она снова рухнула на подушки.
— Мамочка! Нет, это я, Келли! — Она кинулась к ней, схватила за руки, заливаясь слезами. — Я выжила, мамочка! Я приехала, вошла, а ты лежишь на полу. Мамочка, это же я! Ну посмотри на меня. Помнишь, как мы с тобой готовили для папы торт и пригорели все коржи, а мы скрыли их кремом, и папа чуть не сломал зубы об обгорелую корку? Мамочка! Ну вспомни, ну посмотри на меня. Это же я, Келли.
Она плакала, крепко держа руки Дороти и не давая той вырвать их. Она говорила, бессвязно выдавала обрывки воспоминаний, пытаясь хоть как-то доказать матери, что она и есть Келли, ее дочь.
Дороти молчала. Затем высвободила свои ладони из рук дочери, обхватила ее лицо, пристально вглядываясь в любящие зеленые глаза.
— Девочка моя, — прошептала она. — Как же я боялась, что потеряла тебя.
— Мамочка, милая, прости меня! — всхлипнула Келли. — Прости, что сразу не сообщила тебе о том, что жива. Я хотела, но потом решила, что будет лучше, если я приеду. Я не знала, как смогу доказать, что Ники хотела убить меня. Я не знала, что следует предпринять. Я подумала, что если она меня увидит, то я заставлю ее сознаться в содеянном.