Жребий викинга
Шрифт:
— И что, у Кнуда действительно много войска? — угрюмо поинтересовался князь.
— В Норвегии — не так уж и много, но в общем…
— Тогда почему норвежцы не смогли отстоять свою землю?
— Датчане — тоже норманны. А многим нашим норвежским ярлам и местным конунгам не так уж и важно, какой король правит — норвежский или датский. Они разобщены, нескольких племенных конунгов датчанам удалось подкупить. Земля наша очень большая, народу немного, племена разбросаны, а потому большое войско собирать трудно.
Выслушивая его, Владимир задумчиво потягивал хмельную медовуху и все больше мрачнел. Если бы ему пришло в голову поплакаться на плече у Олафа, он то же самое говорил бы о Руси, почти слово в слово. Только недавно поход на Новгород
53
Речь идет о междоусобной войне между Полоцким (Изяславским) и Новгородским княжествами, происходившей в 1022–1023 годах, когда Полоцкое княжество пыталось выйти из-под юрисдикции Киевской Руси.
Теперь Владимиру даже трудно было представить себе, чем бы все это кончилось, если бы в ситуацию не вмешался его отец, великий князь киевский Ярослав. Узнав от гонцов о бесчинствах Брячислава, он немедленно собрал войско и двинулся на север. Налетчик понимал, что противостоять вышколенной киевской дружине ослабленное, уставшее от походов войско его не сможет. Единственную надежду свою он связывал с мощными стенами Изяслава, вот только спрятаться за ними Ярослав ему не позволил: буквально в нескольких верстах от крепости перехватил, разгромил, а всех пленных и огромный обоз с награбленным добром вернул в Новгород.
— Я не смогу дать тебе, Олаф, столько воинов, сколько может понадобиться, — не стал ни ободрять, ни обнадеживать своего гостя Владимир. — Мне самому нужны опытные воины. С каждым годом — все больше, иначе зачем бы мне содержать целые полки норманнских наемников?
— Понимаю, — вздохнул норвежский правитель.
— Вряд ли тебе известно, в какой ситуации оказалась сейчас земля наша Русская. Мир на ней всегда поддерживался могуществом Киевского княжества. Но совсем недавно сам великий князь Ярослав потерпел сокрушительное поражение от своего брата Мстислава. Да, после этого братья вроде бы помирились, разделив сферы своего влияния по Днепру, но надолго ли их хватит? И не вздумает ли полоцкий князь совершить еще один набег?
А еще он поведал Олафу, что не совсем ясно, под чьим патронатом суждено оставаться Новгороду — великого князя киевского или князя Мстислава, этого неугомонного и воинственного Понтийского Странника. Опыт подсказывал Владимиру, что родственные связи во всей этой склоке удельных князьков ровным счетом ничего не значили.
— И все же нам не остается ничего другого, как поддерживать друг друга, — молвил свергнутый король то единственное, что он мог произнести в данной ситуации.
— Когда вы намерены возвращаться в Норвегию?
— Будущей весной.
— Я смогу дать вам не более двух сотен своих дружинников. Не более двух, — в каком-то паническом отчаянии повторил Владимир.
— Остальных я наберу в Киевском княжестве. И, конечно же, призову под свои знамена норманнских наемников, которые имеются у вас и у князя Ярослава.
— Если в Изяславе узнают, что я остался без дружины и без норманнов, они вновь приведут под стены Новгорода своих шкуродеров.
— Это будет недолгий поход. Я постараюсь разбить датчан в первой же битве и сразу же начну созывать под свои знамена воинов норвежских племен, ставя на колени любого из конунгов, которые попытаются противиться возрождению мощного
— Что ж, это договор, достойный правителей двух великих держав, — признал Владимир.
Пока Гуннар Воитель занимался набором охочих в Новгороде и его окрестностях, король с небольшим отрядом норманнов и новгородских дружинников отправился в Киев. Астризесс и Гаральд хотели поехать вместе с ним, однако король решительно воспротивился этому. Путь предстоял далекий и трудный, а он намеревался преодолеть его как можно скорее, чтобы до наступления зимы успеть вернуться в Новгород. Повозки с королевой и ее служанками только мешали бы этому войсковому рейду. Ну а Гаральду с десятью норманнами он поручил личную охрану королевы, пообещав ему в виде поощрения участие в боевом походе в Норвегию.
Была еще одна причина, которая заставляла короля попридержать Астризесс в Новгороде. Вместе с ним прибыл его сын Магнус, рожденный от наложницы Альфхильды [54] , которого он берег как наследника. Король знал, что никаких особых чувств к своему малолетнему болезненному пасынку королева не проявляла, тем не менее считал, что ему будет спокойнее, если Астризесс с несколькими служанками и Магнусом будут оставаться в Новгороде.
До первого глубокого снега Олаф действительно успел вернуться в Новгород во главе отряда в три тысячи воинов. Но еще до его прибытия Скьольд Улафсон отправился с двумя ладьями в Норвегию. Его небольшой отряд намеревался тайно высадиться в одном из фьордов, чтобы созывать под королевские знамена всех, кто готов сражаться против датчан. Он же со временем обязан был обеспечивать безопасную высадку основного войска. Кроме того, весной к Олафу должен был присоединиться отряд норвежцев и шведов, который был обещан ему шведским королем.
54
Речь идет о Магнусе (1024–1047), который со временем вошел в историю Скандинавии, как король Норвегии и Дании Магнус I Добрый. Он был сыном короля Олафа Святого от наложницы (служанки) Альфхильды (Альвхильды). Королева Астризесс (Астрид) приходилась ему мачехой. Саги утверждают, что свое имя Магнус получил по имени императора Священной Римской империи Карла Великого (Каролуса Магнуса), которому старался подражать и который был кумиром его отца.
— Мы взбодрим сонных, разленившихся норвежцев! — потрясал мечом свергнутый король, провожая этот отряд в море. — Мы заставим их вспомнить, что они — потомки храбрых викингов, перед которыми дрожал и падал ниц весь мир! Мы поднимем их против датчан и создадим такую «Великую Норманнскую империю», перед которой даже Священная Римская империя будет выглядеть ничтожной!
— Мы поднимем!.. Мы создадим!.. С нами Один и Тор! — лениво и недружно поддерживали его действительно обленившиеся и впавшие в непомерное пиршество воины.
31
Битву эту великий князь Ярослав действительно проиграл. Причем проиграл, так и не введя в нее свой последний резерв — мощную дружину норманнов, хотя в отдельных стычках часть варягов все же полегла.
Видя, как неохотно вступают в сечу киевляне и черниговцы, с каким суеверным страхом воспринимают каждую атаку кавказцев наспех набранные в ополчение и плохо обученные смерды, Ярослав так и не решился вывести дружину Эймунда из отведенного ей рубежа между двумя бродами. Зная, что норманны еще понадобятся ему для защиты Любеча, князь повел их вместе с полусотней бежавших под защиту норманнских щитов смертельно уставших от битвы колбягов и остатками личной охраны через брод, благодаря при этом Бога, что тмутараканцы не преследуют его.