Жребий
Шрифт:
Был месяц март. Подтаивало. За окном библиотеки, во дворе школы, детвора скользила по ледяной дорожке. Пацаны падали, хохотали, и им все казалось нипочем.
— Вот видишь, — сказал он ей, указывая на детей, — самая счастливая пора в жизни. Никаких проблем. И то кратковременная пора. — Он поцеловал ее руки и отпустил их.
— У тебя хандра, — сказала она.
— Да нет, устал сегодня: шесть уроков. Идут контрольные работы: конец четверти. А я не люблю это время. По мне, время проходит незаметно на рядовых уроках.
Скрипнула входная дверь. Тимофей Сергеевич отслонился
— О! — сказал он. — Тимофей Сергеевич! А я как раз хотел вас видеть.
— Слушаю тебя, — сказал Тимофей Сергеевич несколько официально.
— Нет-нет, с глазу на глаз. Это важно.
— Секреты? — сказал Нетудыхин и сообщнически подмигнул Наталье Сергеевне.
Пришлось выйти за дверь библиотеки.
— Что там такое? — спросил Нетудыхин нетерпеливо.
— Тимофей Сергеевич, — сказал мальчишка, несколько даже волнуясь, — меня вызывал к себе директор.
— Ну и что?
— Да какой-то уж непонятный разговор с ним произошел. Он вами очень интересовался: каких вы авторов нам, на кружке, рекомендуете читать, что вы сами читаете нам в качестве образцов, пишутся ли кружковцами стихи о Боге, — а ведь я пишу такие стихи, — вот. Меня это как-то насторожило. Что-то тут не то…
— Да, не то, — сказал Нетудыхин, сжимая челюсти. — Добро, Дима. Спасибо за информацию. Одна просьба: об этом разговоре твоем с директором никто не должен знать. Понял?
— Ясно.
— Это, как ты любишь говорить, важно.
— Ясно.
— Ты чего пришел?
— Книжку поменять.
— А что ты читаешь?
Мальчишка показал: "Пушкин и декабристы".
— Я что-то никак не врублюсь все же, — сказал он, — почему они ему не доверяли.
Нетудыхин посмотрел на мальчишку. Нет, не зря он занимается с этими пацанами.
— Ладно, пошли, — сказал он, — что-то подберем тебе.
Они вернулись в библиотеку.
— Наталья Сергеевна, — сказал Тимофей Сергеевич, — там у нас есть книга: Гессен, "Жизнь поэта". Выдай ее. Только, Дима, книга эта в библиотеке в единственном экземпляре — смотри, чтобы у тебя ее не увели. Понял?
— Ну, что вы, Тимофей Сергеевич!
Когда мальчишка ушел, она спросила:
— Что за секреты, если это не секрет?
Нетудыхин помолчал, потом ответил:
— Понимаешь, что-то новый шеф сильно мной интересуется. Узнавал у пацана, чем я занимаюсь с ними на кружке.
— А, да! Я забыла тебе сказать. Он и у меня был. Вчера. Просматривал учительские формуляры: кто что читает. Долго вертел твою карточку. Даже спросил: "Что ж это, Тимофей Сергеевич совсем не читает книг? Последнюю книгу он брал полтора года назад". Ну, не скажу же я ему, что тебе я выдаю книги без отметки в формуляре. Потом осмотрел стеллажи и ушел.
— Да, — сказал Нетудыхин, — очень любопытная информация. — Она не поняла, почему эта информация ему так любопытна. — Знаешь что, Наташа, закрывай ты свою артель и идем на свежий воздух — уже четыре часа.
— Иди ты первым, — сказала она, — потом я выйду. Подождешь меня возле базарчика. — Недалеко от школы находился местный самодеятельный рынок.
— В гробу я это все видал! —
Они закрыли библиотеку и вышли из школы. В сыроватом мартовском воздухе чувствовалось приближение весны.
Наталья Сергеевна спросила:
— Пойдем ко мне?
— Ну, а куда же еще? — ответил Тимофей Сергеевич.
— Тогда зайдем в магазин, возьмем что-нибудь поесть. У меня пустой холодильник. Если хочешь, купим бутылку вина.
— Никаких вин! — категорически заявил он. — Сейчас я должен вести абсолютно трезвый образ жизни.
Она не настаивала: должен, значит, так надо…
Домой он приплелся почти в полночь. Разволновавшаяся Захаровна отчитывала его:
— Тимоша, где ты пропадаешь? Не предупредил ничего. Хотя бы позвонил. Я тут все уже передумала. Этак и сердца можно лишиться.
— Так получилось, так получилось, — отговаривался Тимофей Сергеевич, ничего не объясняя Захаровне.
Безмерно обрадованный Кузьма прыгал вокруг раздевающегося Нетудыхина и толкал его передними лапами: ага, пришел-таки, паршивец, целым пришел!
Но спать Нетудыхину не хотелось. Его понесло на стихи.
Попив у Захаровны чаю, он закрылся в комнате и часа три еще работал.
Следующий день у Тимофея Сергеевича был свободен от уроков.
Глава 11
Шантаж
Ахриманов стал регулярно ходить на уроки. После посещения приглашал учителей к себе в кабинет для собеседования.
Свои же уроки по истории Ахриманов распределил на два дня в неделю, переломав для этого в ходе четверти общешкольное расписание. Некоторые учителя завозмущалисъ, засудачили. Но так только — меж собой. На том и смолкли. Огонь пришлось принять на себя завучу. Она сказала: "Не будьте дураками, не лезьте на рожон. Новая метла по-новому метет. Перепортите отношения — и больше ничего".
Знакомый принцип: я начальник — ты дурак, ты начальник- я дурак. Уникальный тип отношений между людьми. А каждое производство возглавляется каким-нибудь начальничком. Все, стоящие ниже его, — дураки. Даже если среди них есть маленькие начальники. Словом, ситуация начальников и дураков.
Так как новый шеф контролировал предметы гуманитарного цикла, он мог заявиться и на уроки к Нетудыхину. Тимофей Сергеевич поджидал его со дня на день. И тщательно готовился к каждому занятию. Вообще, он не понимал, зачем Сатане понадобилось ходить к другим учителям на уроки, если, как ему думалось, Ахриманов прибыл сюда с единственной целью — додавить его, Нетудыхина. Тем более что получить на исходе четверти верное представление о качестве проводимых учителем уроков весьма затруднительно. Разве только посмотреть результаты эачетных и контрольный работ учащийся. Не больше. Или это, возможно, делалось для камуфляжа. А на самом деле Сатана-Ахриманов таким образом проводил скурпулезный сбор информации о Тимофее Сергеевиче. Нет, не все этому барбосу, видимо, известно, не все.