Жрец богини Лу. Гексалогия

Якубович Александр

Гвардейцы пока хранили молчание, но я узнал их – два брата, младшие сыновья одного из западных баронов.

Я быстро понял, что меня пришли если не убить, то покалечить. Настроены молодчики были агрессивно, это чувствовалось сразу. Как ощущалось и то, что их кто-то подослал. Арена сейчас пустовала, и им никто не мог помешать выполнить задуманное.

Хоть тренировочные мечи и были затуплены, но хороший удар мог сломать кости, а пропущенный в голову – лишить жизни. Так что я не обольщался на тему того, что меня не могли зарезать. Потому что мои противники были способны просто забить меня до смерти.

Я быстро оценил обстановку. Если

я убью четырех дворян – а пустив в ход ментальную магию, мне придется их умертвить в любом случае – в дворце может вспыхнуть бунт. Если же они прибьют нового королевского фаворита, то все будет обставлено, как несчастный случай: неумеха просто не смог поставить очевидный блок, и пропустил удар в голову. Такое иногда случалось, никто не застрахован от травм, когда люди махают тяжелыми металлическими предметами друг у друга перед носом. Это была почти безвыходная ситуация: против двух гвардейцев одновременно, без использования магии, я мог выстоять несколько минут. А противников было четверо. Звать на помощь бесполезно, Лу сейчас далеко и даже если услышит мой ментальный призыв, к тому времени, как она доберется до дворца, я буду уже трижды мертв. Если я поубиваю четырех аристократов, все из которых были значительно выше меня по статусу, то мне тоже грозила мучительная смерть и никакая защита со стороны короля тут не спасла бы. А если что-то пойдет не так об этом сразу же узнают нужные люди: я ощущал как минимум еще двух соглядатаев, которые наблюдали за ареной из тени балконов.

Убить всех? Я не дотянусь своей магией до наблюдателей, для смертельного воздействия мне все еще нужен был физический контакт с целью, пусть и посредством легкого касания копьем или посохом.

Единственный шанс – каким-то чудом вырубить всех четверых. Еще я мог попытаться прорваться из окружения и попытаться сбежать с арены. В таком случае мой статус при дворе будет уничтожен, но я хотя бы останусь жив.

Я поудобнее перехватил копье, готовясь отражать атаки. Его наконечник был затуплен, но если бить в голову, я смогу наверняка вырубить любого из подосланной четверки.

Все четверо создавали впечатление шакалов, которые сейчас кружили вокруг беззащитной овцы. Они осознавали свое доминирующее положение и даже будь я так же умел, как лучший гвардеец, шансов у меня было бы немного.

Первый выпад я отклонил наконечником копья, уводя меч в сторону, и контратаковал болезненным тычком в грудь. Заплатить за эту наглость пришлось сразу же: мне прилетел мощный удар в спину, который чуть не сломал половину костей и позвоночник.

Задыхаясь от боли, я отпрыгнул в сторону, отражая следующий удар. Длина моего оружия позволяла держать противников на расстоянии, а болезненные тычки в грудь и живот немного охладили их пыл, но я понимал, что, не нанося смертельные удары в голову или шею, долго я не продержусь. Единственное, чего мне удалось добиться – отступить к одной из стен арены, так что сейчас нападавшие прижимали меня широким полукругом.

Раскрутив копье по широкой дуге восьмеркой, я чуть отогнал четверку дворян, и внезапно изменил направление своего движения, атакуя крайнего левого ударом в колено. Ничто не мешало мне сломать пару рук или ног, главное, чтобы выжили.

Пришлось прибегнуть и к ментальной магии, но совсем чуть-чуть, будто бы мои руки двигались с такой скоростью, что направление движения копья рассмотреть не удалось.

Мощным боковым ударом я выбил одному из аристократов колено. По арене прокатился

визг, будто кто-то привел сюда свинью.

– Тварь! Мразь! Ты мне ответишь!

Пока дворянчик грязно ругался, я уже вернулся на исходную, и еще раз крутанул перед собой восьмерку, заставляя бойцов отступить.

Удивили меня братья. Они почти одновременно провели слаженную атаку: один из них принял на меч мой удар копьем, уводя оружие вниз, второй же, понимая, что не успевает дотянуться до моей тушки, просто обломал наконечник ударом ноги.

Древко дернулось в моих руках, и вместо восьмифутового грозного оружия в моих руках осталась двухметровая палка. Твою мать, как же все плохо.

Я перехватил деревяшку левой рукой, прижимая импровизированный посох к груди. Сейчас начнется главное веселье: если я не смогу вырубить хотя бы одного из оставшихся троих нападавших, я проиграл.

Все изменилось, когда оставшийся на ногах дворянин увидел, что я, якобы, безоружен. Гвардейцы знали, что я интересуюсь посохами как оружием, так что не считали свою победу абсолютно безоговорочной, а меня – беззащитным. Но вот их товарищ по мутному делу в таких тонкостях не разбирался.

С молодецким улюлюканьем, дворянин бросился ко мне, занося меч для рубящего удара в голову, который должен был размозжить мне череп или расколоть древко копья. Я в последний момент поднял руки с импровизированным посохом и, вопреки ожиданиям дворянина, принял удар не центром древка, а его краем – уводя меч в сторону, используя инерцию удара.

Сделав широкий шаг навстречу и подойдя практически вплотную, я ударил врага вторым концом древка в район уха, вложив в движение всю массу корпуса. Послышался мерзкий глухой стук, будто бы кто-то ударил по полному ведру с водой, и молодой дворянин мешком рухнул на землю.

«Убил или нет?», – проскользнула в голове мысль.

Но сейчас это было не важно. Один из гвардейцев заставил меня серьезно заплатить за проведенную атаку, со всей силы опустив меч на мою голень. Послышался мерзкий хруст, а ногу прострелило от чудовищной боли: ублюдок раздробил мне кость и практически обездвижил. Почти теряя сознание, я отпрыгнул обратно к стене и приготовился использовать магию. Это зашло слишком далеко.

Следующие несколько ударов я тоже пропустил: мне отбили левую руку в плече и еще раз приголубили сломанную ногу, которую я не успел убрать с линии движения тренировочного меча. Да, план душегубов пошел ко всем чертям – и коню будет понятно, что это не несчастный случай, но мне было уже как-то плевать. Приготовившись использовать ментальную магию, чтобы разорвать сознание гвардейцев в клочки, я поднял повыше свой импровизированный посох.

В этот момент на арене стало очень шумно: в помещение вбежал десяток гвардейцев в своих легких доспехах и с мечами наголо, а следом за ними на арену влетели Вила и Гарен.

Бой замер. Я не поверил своим глазам, увидев гвардейцев, которые, очевидно, пришли остановить смертоубийство, но еще больше меня удивило наличие в этой компании жирного Гарена – человека, которого я все же очень хотел убить.

Придворный лекарь и сам не выглядел слишком радостным – я чувствовал это по его эмоциям, но внутри него шла внутренняя борьба между отвращением ко мне и чувством долга перед королем.

Вот эмоции Вилы были однозначны – она очень волновалась и сейчас была рада, что они все же успели. Видимо, одна из ее птичек принесла фаворитке весть, что на арене творится что-то странное.