Жрец богини Лу. Гексалогия
Шрифт:
Некоторые мне сочувствовали – в основном, женщины. Многие из них помнили меня сильным и высоким мужчиной с диковинным посохом и золотой косой, а сейчас перед ними стоял осунувшийся однорукий простолюдин, чьи одежды больше бы подошли нижнему городу, чем суду богов, который будет вести сам король.
Эмоций де Гранжей я не чувствовал, хотя уверен, все трое были где-то тут.
Когда первая волна интереса к моей персоне спала и окружающие начали просто лениво разглядывать мою спину и обожженную голову – очень хотелось накинуть капюшон или поднять ментальные барьеры,
Кай Фотен был одет весьма просто – темный камзол, такие же штаны, простые туфли. Аккуратно собранные в хвост волосы. Под стать ему нарядилась и Сания. Простое цвета темной волны платье. Косички собраны на затылке в хвост, а из украшений – только серьги. Все же, у нас тут суд, а не празднование.
Наконец-то все действующие лица заняли свои места. Последним появился граф де Шонц-Вилен, который опять будет выполнять роль прокурора и обвинителя. Только на этот раз все будет по-настоящему.
Я поймал взгляд Сании. В нем читалось только одно: «мне очень жаль». Видимо, молодая королева пока не знала, что я для себя отверг приглашение ее брата, иначе я бы не ощущал огонек надежды, исходящий от девушки. А вот Кай Фотен был полностью в курсе моих планов уплыть на запад, и от короля исходила только мрачная решимость.
«Давай уже, не тяни. Тут дел на пять минут», – подумал я, глядя королю прямо в глаза.
Кай будто бы почувствовал мое настроение, медленно поднял руку и, ничего не говоря, дал Арману знак начинать.
Муж Вилы чуть прокашлялся, после чего начал зачитывать обвинение.
– Барон Антон Тинт! Согласно решению канцелярии и лично Его Величества, короля Клерии Кая Фотена Первого, да хранит его Матерь, вы обвиняетесь в преступлениях перед престолом и государством! Вам, барон Антон Тинт, вменяется следующее: самоуправство, неправомерные аресты, клевета, оскорбления представителей купеческого и аристократического сословий, неподчинение воле короля. Из-за ваших действий престолу и всей Клерии был нанесен ущерб, подорвано доверие между нашим народом и другими государствами! Ваше самоуправство нанесло непоправимый ущерб не только престолу, но и всему народу Клерии! Признаете ли вы совершение…
Дальше Арман стал по пунктам разбирать все мои действия, начиная с памятного погрома купеческих гильдий перед самым моим отплытием в Ламхитан. Я почти не слушал графа, просто смотрел перед собой и, скорее угадывая, чем реально слыша, о чем идет речь, каялся во всем подряд. Все равно приговор уже составлен и подписан, так что пусть вешают что угодно, мне плевать.
– Да, признаю, – в очередной раз громко и четко ответил я на обвинения, которые предъявлял мне граф де Шонц-Вилен от лица короля и государства.
Напряжение в рядах зрителей нарастало. Я чувствовал волны гнева смешанного со страхом. Да кто я такой вообще? Каким влияние на короля, какой властью в канцелярии я обладал, если мог сотворить столько преступлений, а меня покрывали?! Но нет! Герцоги заставили Кая Фотена присмотреться и вывести меня на чистую воду! Так ему! Ату его! Ату!
Наконец-то
– Барон Антон Тинт! – сказал громогласно король.
От голоса Кая, который разнесся по всему храму – монарх сидел в точке лучшей акустики купола – все присутствующие вздрогнули. Даже меня немного проняло.
– Так как ты был отмечен богом Войны и Солнца, сиятельным Палом, я посчитал, что не имею права решать твою судьбу. Твою судьбу решат боги. Повторяй за мной, барон, и молись о милости Семерых.
Я согласно кивнул и король начал.
– Я… Назови свое имя и титул.
– Я, барон Антон Тинт…
– Взываю о правосудии Семерых…
– Взываю о правосудии Семерых…
– Потому что был отмечен одним из вас как посланник богов…
– Потому что был отмечен одним из вас как посланник богов…
– А законы людские не могут быть выше воли вашей…
– А законы людские не могут быть выше воли вашей…
– Потому, призываю вашу мудрость. Рассудите меня и обвинителей моих. Дайте знак, если я невиновен и должен остаться там и в том качестве, где я был ранее…
– Потому, призываю вашу мудрость. Рассудите меня и обвинителей моих. Дайте знак, если я невиновен и должен остаться там и в том качестве, где я был ранее…
– Потому что жизнь моя принадлежит богам.
– Потому что жизнь моя принадлежит богам.
После того, как я закончил ритуальную фразу вслед за Каем, все взгляды устремились на алтари Семерки. Хоть один огонек – и наказание не должно быть слишком строгим. Если зажгутся все семь алтарей – я невиновен.
Но камни за спиной Кая остались безмолвными и темными. Ни один из Семерки не заступился. Хотя я надеялся, что хоть что-то блеснет у алтаря Софа или Калиты. Так, из вредности. Приговор это не перепишет. Только полное заступничество старшего круга могло оставить меня в Клерии в качестве барона Тинта, теневого фаворита короля.
– Боги промолчали! Барон Тинт признается виновным! – огласил Кай, от чего по моей коже прошла волна жара, а Сания рядом с ним вздрогнула.
По храму поднялся гул, который, впрочем, быстро утих. Все ждали, что же уготовил мне король за столь тяжкие деяния.
– Антон Тинт! С этого момента ты лишаешься титула, земель, всяческих прав на выслугу в Клерии. Любые твои деяния и подвиги в прошлом или будущем более не имеют ценности и все, сотворенное тобой ранее или в будущем пойдет во искупление твоих преступлений перед престолом и народом Клерии! Отныне и с этого момента ты лишаешься права не только на титулы и прочие поощрения, но так же на самостоятельно ведение торговли, дел или службу в армии или канцелярии Его Величества! В том числе тебе запрещается наниматься на государственную службу даже в качестве писаря или гонца, так как преступления твои перед государством слишком велики, чтобы тебе было оказано хоть какое доверие! Ты более не существуешь для Клерии и престола! Решение это окончательное, обжалованию или пересмотру, даже если достижения твои будут столь велики, что их вновь заметят боги, не подлежит! Такова моя, короля Кая Фотена Первого, воля!