Жрец богини Лу. Гексалогия
Шрифт:
Лу только тяжело вдохнула. Русского она не знала, но, думаю, мои интонации сказали больше слов, с чем богиня была согласна.
— Когда ты поняла? — Резко спросил я.
— Когда увидела тебя в первый раз после нашей… драки. — Помявшись, ответила Лу.
— Синяк?
— Ага.
У меня на самом деле был большой синяк на левой щеке, который достаточно долго проходил. Тогда я не придал ему большого значения, было не до этого, но сейчас я понял, что чисто технически не мог так удачно плашмя удариться щекой об пол, не сломав себе при этом пару шейных позвонков.
— Да … — я опять перешел на великий, могучий и столь изобретательный
Я всегда считал, что Лу — это последний, нерушимый рубеж обороны, божественная сущность, которой ничего не грозит. Сущность, которая, чуть что, придет на выручку — о том, что она сейчас человек, я как-то удобно забывал. Теперь же любой ущерб для богини, в перспективе, отражался и на мне.
Я выхватил из рук Лу нож и, немного замешкавшись, тыкнул кончиком в правую ладонь. Появилась капля крови, но рука богини осталась чистой. А вот лицо было крайне удивленным.
— Только не говори, что почувствовала…
Лу промолчала. Это значит, что если меня где-нибудь хлопнут, то не поздоровится и Лу, которая была сейчас заперта в человеческом теле. Мда, начудила, так начудила Первородная Матерь! Нечего сказать! Точнее, сказать было что, но кто станет меня слушать?
— Но ведь это все объясняет, Антон! Это все объясняет! — Внезапно богиня чуть не запрыгала, как девчонка. — Ты — паразит!
— Да, я в курсе твоего мнения, спасибо…
В награду получил легкую оплеуху, такую, любя.
— Я точно перегнула палку, и ты стал на удивление прямолинейным. И тупым, — Лу было не до шуток, и смотрела она сейчас на меня с некоторым беспокойством. — Ты паразитируешь на моих ментальных способностях. Заемная сила.
— А так можно вообще?
О концепции заемных сил я слышал только в одном ключе. Когда маги одной направленности объединялись в какую-либо фигуру или как-то еще связывались в единую цепь, для того, чтобы накачать самого умелого из них магической силой под завязку. И то, читал я это в посредственного качества книгах, как раз в перерывах между сном на лекциях и стоянием в очереди в буфет. О магии этого мира я знал и вовсе преступно мало. В основном то, что менталистов тут казнят или порабощают, а о том, что в соседнем княжестве есть целая Академия Магии, я даже как-то сейчас не задумывался. Но не дурака же они там поголовно валяют, а что-то изучают.
— Видимо, можно. У тебя же получилось. И отпор в драке ты мне давал в том числе как менталист, а не простой человек. И барьеры, которые я сейчас раздвигала, были ментальными…
Посидели. Помолчали. Подумали.
— Попробуй потянуться ко мне, — внезапно предложила богиня, хотя сразу же передумала, — хотя давай лучше завтра. Сегодня выдался… Непростой день.
Повисла неловкая пауза, за время которой я решил, что смерть я уже видел, так что больше не страшно.
Я просто взял и обнял Лу, немного прижав ее к себе. Ошейник на секунду шевельнулся, но неприятное чувство сразу же исчезло, как и не было. Лу погладила меня ладонями по спине, после чего встала и вышла из комнаты. Через минуту пришел сонный Илий, видимо, задремал в комнате богини. Не глядя и не здороваясь, старик рухнул на свою кровать и сразу же отключился. Сразу видно, опытный алкаш: дошел на чистом автопилоте и завтра вообще не вспомнит, что перебирался из комнаты в комнату.
Ко мне сон не шел. На руках и одежде оставался запах волос и кожи Лу, теребя и беспокоя вновь обретенную душу.
Утро встретило меня буйством запахов, красок и эмоций, в основном, эмоций
Сегодня был шестой день, надо было идти в управу. У меня, было, шевельнулась мысль выловить на улице кого-нибудь из мальчишек-посыльных, которые только и ждали, чтобы сбегать куда-нибудь за медяк, да отправить весточку на работу, что заболел, но это мысль я быстро отогнал. Занятия ментальной магией с моей богиней придется перенести на вечер.
Лу остановила меня, когда я уже почти вышел на улицу.
— Антон, постарайся сегодня больше думать обо мне.
Прозвучало настолько двусмысленно, учитывая прошедшую ночь и наш эмоциональный прорыв в общении, что я даже не сразу понял, что она имеет в виду и даже немного покраснел.
До богини тоже дошло, что она не слишком корректно изложила свои мысли. Так что меня легонько пнули по ноге. Ошейник молчал.
— Я про нашу связь, идиот, — понизив голос, чтобы не услышала Ринта, пояснила свое указание Лу, постучав тонким пальцем по моему виску.
В ответ я молча кивнул.
Работать сегодня было определенно невозможно. Я влился в мытарский коллектив во времена, когда был эмоциональным калекой, так что сейчас, я фактически, этих людей не знал, и мне приходилось знакомиться со всеми заново. Многие заметили перемены в моем поведении, так что срочно пришлось придумывать историю о сестре, которая вернулась из дальней поездки, и меня наконец-то отпустило сжимающее сердце чувство тревоги.
Большинство это объяснение устроило, и с меня слезли. Поступило предложение еще разок сходить в кабак на следующей неделе. Я, дабы не отсвечивать, конечно же согласился.
Пока я был мертв изнутри, прошло все лето, и сейчас в свои права уже вступала осень. В мытарской и управе была уйма дел. Начинался основной поток натуральных оброков, потом, когда крестьяне реализуют свою продукцию перекупам или на рынках, пойдет сбор денег звонкой монетой.
Как и другие аристократы этого мира, барон Тиббот предпочитал собирать налоги дважды в год. Один раз — в начале лета, когда крестьяне могли подработать на чужих хозяйствах во время посевной и посадочной компании. Если же человек не планировал искать работу, то без раздумий шел на барщину, которая отнимала не более двух дней в неделю: в прямом пользовании Тиббот слишком много земель не держал, предпочитая фокусироваться на других административных направлениях, вместо этого сдавая «барские гектары» в аренду вольным.
Вторая волна налогообложения приходилась как раз на осень. Тут был и натуральный, и денежный оброк, хотя мастера и торговцы предпочитали рассчитываться только монетой. Крестьяне же, наоборот, охотнее отдавали натурой. Закупочно-оброчные цены были, конечно, ниже свободного рынка, но очень близки к закупочным ценам тех же купцов, которые по осени любили явиться на крестьянские ярмарки и скупить по дешевке зерно, яблоки и даже муку, если в селе был мельник. Так что крестьянину был один черт, как платить: что продай купцу, да отдай барину вырученные деньги, что просто завези все Тибботу и пусть он уже думает, что делать с продукцией.