Жрец смерти
Шрифт:
– Да, – хмуро ответила я.
А толстая Куприянова тут же запищала:
– Елена Владимировна, миленькая, вот видите, она сама призналась! При свидетелях! В карцер ее, в карцер! Там ей самое место!
– Скажи, Петухова, почему ты решила напасть на Куприянову? Ты же ее не знаешь!
– Потому что она обижает тех, кто младше и слабее ее. И вымогает у них сладости, – заявила я, дерзко посмотрев в глаза шарообразной нахалки. Лицо у той перекосилось, и девица сделала недвусмысленный жест, проведя ладонью поперек шеи. Мол, ты покойница, новенькая!
Елена
– Так и знала, что без твоих проделок не обошлось. Опять ты пристаешь к другим? Если кого в карцер и отправлять, так не Петухову, а тебя!
– И моя фамилия Соловьева, а не Петухова, – добавила я и улыбнулась, показывая «Винни Пуху», что ничуть не боюсь. Хотя, конечно, боялась. Еще как! Но не собиралась это демонстрировать.
Елена Владимировна, взглянув на часы, сказала:
– Сейчас начнется урок, так что разойдитесь все по классам. А тебе, Петухова… то есть Соловьева, я сейчас покажу твою комнату. Отныне ты будешь жить у нас, в нашем прекрасном доме.
Мы с ней пошли по лестнице на второй этаж, и я обернулась. Жирнячка Куприянова и ее «шестерки» кружком стояли в холле, о чем-то переговариваясь. Заметив, что я смотрю на нее, она снова провела ладонью по шее. Мне стало страшно.
Распорядок дня в детских домах был мне знаком, реалии и обыденная жизнь тоже. Моя кровать стояла рядом с кроватью той самой девочки, у которой Куприянова приказала отобрать конфеты.
– Меня зовут Тоня, – представилась девочка, протягивая мне другой кулек. – Угощайся, потому что для друзей мне ничего не жалко. А мы ведь станем подругами?
Невысокая, юркая Тоня сразу мне понравилась. Поэтому я взяла предложенную конфету и, раскусив ее, спросила:
– А кто эта толстуха?
Тоня качнула головой и тихо произнесла:
– Сероводородная Бомба.
– Как-как? – засмеялась я.
А Тоня тихо пояснила:
– Кличка у нее такая – Сероводородная Бомба. Потому что она часто и громко пускает ветры. И запах тогда стоит ужасный. Только Куприянова страшно не любит, если ее так называют. И вообще, зря ты к ней полезла. Страшно противная девица. И всегда всех новеньких чморит…
– Что делает? – спросила я, услышав неизвестное мне доселе выражение.
– Ну, унижает, ломает их, – охотно объяснила Тоня. – Она заставляет вылизывать себе и своим подружкам подошвы туфель. Или окунает в унитаз головой. Или еще что-нибудь более мерзкое придумает…
– Но почему вы позволяете с собой такое делать? И что, никто из взрослых не знает о том, что тут творится? – удивилась я.
Тоня только вздохнула:
– Наивная ты! Сероводородная Бомба – самая сильная. А вместе со своей бандой она наводит на всех страх и ужас. Взрослые, конечно, знают, но кому хочется заниматься проблемами детдомовцев?
– Но Елена Владимировна… – начала я.
– Ее недавно муж бросил, – отмахнулась Тоня, – она осталась одна с двумя детьми, до чужих ли ей сейчас… Неужели ты такая наивная, Соловьева?
– Не знаю! – честно ответила я, мрачнея от того, что моя новая знакомая затронула больную тему.
– А мои – алкаши, – равнодушно произнесла Тоня. – Вот бабушка имеется, но она старенькая. И тоже выпивает. Что мне у нее делать? Хорошо только, вот конфеты время от времени присылает…
И девочка снова протянула мне кулек.
– Но вы же не собираетесь подчиняться этой самой Сероводородной Бомбе? – поинтересовалась я. – Она же из вас всех веревки вьет!
– И что с того? – пожала плечами моя собеседница. – Все сейчас очень рады, что новенькая пришла, то есть ты. Потому что Куприянова и ее банда теперь будут тебя чморить и оставят на какое-то время других в покое. Давай я расскажу тебе, что надо делать, если они тебя попытаются чморить…
Тоня поведала мне несколько секретов и дала массу полезных советов. Однако они не уберегли меня от того, чтобы в ту же ночь, мою первую в этом детском доме, стать жертвой Куприяновой и ее «шестерок».
Заснула я на удивление быстро. И вдруг проснулась, потому что кто-то прижал мне к лицу подушку. Я уже подумала, что задохнусь. И в тот же момент кто-то ударил меня по животу, причем так сильно, что я едва не потеряла сознание. Потом меня стащили из кровати и поволокли куда-то из комнаты по коридору. Затем в лицо мне ударил мертвенно-желтый свет, и я поняла, что нахожусь в туалете. С обеих сторон меня держали за руки две «шестерки». А Сероводородная Бомба стояла надо мной, походя на скалу в море.
– Что, Петухова, думала, что просто так отделаешься? – пискнула она, а затем врезала мне ногой в живот.
От резкой боли у меня скрутило желудок. Я бы наверняка упала на кафельный пол, если бы не «шестерки», державшие меня за руки.
– Нет, не отделаешься! – констатировала Сероводородная Бомба. – И настало время заплатить за то, что меня сегодня битый час из-за тебя пропесочивали. Держала бы язык за зубами, все бы было проще!
Куприянова снова ударила меня в живот, а потом отдала команду тащить меня из помещения с рукомойниками в соседнее, где находились туалетные кабинки. Одна из кабинок была распахнута. «Шестерки», подбадриваемые приказаниями Сероводородной Бомбы, подтащили меня к унитазу.
– И башкой ее туда, прямо башкой! – командовала жирнячка. – Хорошо, что я только что в туалет сходила, а смыть забыла. Петухова такое любит!
Меня окунули в унитаз три раза. Я сопротивлялась изо всех сил, но поделать ничего не могла. А потом раздался чей-то тонкий свист, и «шестерки» бросились врассыпную. Я в изнеможении осела на пол.
Куприянова, пнув меня ногой, сказала:
– Думаешь, что на том все и закончится? Все только начинается, Петухова! Все только начинается! Добро пожаловать в ад! И запомни – тебя теперь все будут звать Петуховой. Хотя нет, слишком просто. Цыпленок табака! Во как!