Жрец
Шрифт:
Сильный Голод
Скорость регенерации хп снижена на 100%
Сильная жажда
Скорость регенерации маны снижена на 100%
Все, нежить сегодня будет жить. По крайней мере, первую половину дня. А почему сразу сильный, куда делся средний? Хотя конечно звучит глупо: средний голод. Ладно, раз уж боевые подвиги накрылись медным тазом, схожу в гости к главе церкви Сарида. Надеюсь, там меня не станут меня избивать за безобидные вопросы о вере.
Не смотря в сторону Веллариса (чтобы лишний раз не вспоминать, сколько у него еще осталось вкусных и дорогих заклинаний)
Внимание!!! Вы испытываете голод. Немедленно примите пищу, дальнейшее пренебрежение едой чревато физической болью. Если вы не можете купить пищу, попросите ее у игроков или НПС.
Эй, к такому меня жизнь не готовила. Физическая боль, какая например? Ответ пришел неожиданно быстро. Живот скрутило, а в горле сильно запершило. Не так чтобы уж очень больно, но зная про усиливающиеся эффекты...похоже, к концу этой аскезы я буду умолять о смерти. Слабенький дождик тем временем прекратился, и я побрел к обители Сарида.
Чтобы отвлечься от бурчания в животе я стал вспоминать, что знаю обустройстве этой религии. Помнится в первой книге, которую я прочитал в этом мире, организация церквей упоминалось только мельком. Вроде бы обитель возглавляла единственная женщина в верхушке церквей. Я не помнил, как ее звали, но она точно носила титул Аббатиса. Это еще меня очень удивило, аббатства нет, а аббатиса есть. Вроде как женских монастырей я тут вообще не видел. Хотя, что я знаю о Новом мире? Наверняка тут и монастыри такие есть и женские общины.
По настоящему тяжело стало уже на подходе к обители. Казалось желудок начал переваривать сам себя, а в горло будто насыпали песка. Самое страшное, что в инвентаре у меня лежал свежий хлеб, а на поясе болталась вожделенная вода. Я взглянул на время аскезы: 6 часов 10 минут. Долго, а после нарушения безмолвия я уже не очень верил в силу своей воли. Надо как-то обезопасить себя. Сняв с пояса флягу, я решительно вылил ее содержимое на землю. Выпрошенный хлеб выбрасывать рука не поднялась. Понадеялся, что не стану жевать его, не запивая. С такой жаждой я вряд ли смогу проглотить даже хлебный мякиш.
В обители ко мне сразу подошел монах в оранжевой мантии и, поклонившись, жестом предложил следовать за ним. В который раз замечал, что мне нравится у Сарида. Хорошо тут, тихо, спокойно, красиво. Я всерьез рассматривал его на роль покровителя. Если бы не закрытость местных служителей кто знает, может тоже сейчас бы бродил по прекрасному саду в оранжевой мантии и медитировал у источника. Я снова и снова пытался отвлечься от своего состояния рассматривая убранство внутреннего двора, крыши восточном стиле, тренирующихся монахов похожих на воинов Шаолиня. Внутри обитель оказалось неожиданно большой. Монахи жили и тренировались все вместе, и здесь хватало для них места. Вместо внутреннего дворика, как в церкви
Наконец мы достигли цели – небольшого домика, будто сделанного из картона. Монах сдвинул дверь из деревянных планок и полупрозрачной бумаги в сторону, открывая мне вид на Аббатису. Женщина оказалась в летах, но назвать ее старой не повернулся бы язык. К тому же сложно было определить возраст у стриженной наголо монахини в бесформенной одежде, полностью скрывающей пропорции тела. Она сидела на небольшой красной подушечке, больше в домике ничего не было. Похоже это какая-то молельная. Сомневаюсь, что тут можно жить. Я зашел внутрь, а провожающий монах задвинул дверь с той стороны. Аббатиса не спешила начинать разговор, я тоже молчал. Мы просто смотрели друг на друга. Так продолжалось довольно долго.
– Если бы можно было объяснить все без слов. Я бы молчала вечность. – наконец сказала женщина.
Я продолжал молчать. Похоже, тут это ценится. К тому же я не был уверен, что на пересохшее горло можно положиться.
– Но слова все же нужны. Ты ведь все еще послушник. Тебе нужны наставления. Тебе только предстоит понять...в религии то же самое что и везде: послушник хочет стать священником, священник хочет стать первым лицом церкви. Каждый стоит на лестнице, пытаясь взобраться выше, а другие тянут его за ноги вниз. Те, кто выше, пытаются его столкнуть, чтобы он не мог подняться до их уровня. И это происходит везде, во всём, всегда.
– Признаться, я всерьез не думал о церковной карьере. – зря переживал, с голосом все в порядке.
– А о чем ты думал?
– Я думал о том, зачем отцам церквей понадобился простой аскет – надо проявлять инициативу, вытягивать из них все, что они знают.
– О, Лукарь не сказал тебе. Знаю, ты уже был у него. Наверняка торгаш предложил тебе что-то жутко дорогое и даром тебе не нужное. Пожалуй, я расскажу. Все равно узнаешь, пусть лучше от меня. Аскеты довольно редкое явление. Сами по себе они не нужны ни одной религии. Слишком погружены в свои заветы и обеты. Но иногда, аскетам удается стать святыми. Редко, но все-таки удается. А вот святые уже нужны всем. Особенно сейчас Таврию. Старик жаждет явить доказательства истинности веры в этого своего Триединого. Думаю, он предложит тебе больше всего за смену покровителя.
Она снова помолчала. Спазмы не усиливались, и я уже почти к ним привык. Но в правом нижнем углу я возник таймер.
Голодная смерть через: 15 минут
Надо бы поторопить Аббатису, а то умру прямо у нее на руках.
– А что же Сариду, аскеты не нужны?
– В том то и дело, юноша. Сариду нужны именно аскеты. Из них получаются превосходные бойцы. Мы обучим тебя тайным техникам рукопашного боя. Посвятим в тайны нашей веры. Откроем такие возможности, о которых ты и не мечтал. Только не становись святым, и мы примем тебя с радостью.