Жрец

Власова Яна Юрьевна

– Не очень интересуюсь политикой, – пожала я плечами. – Поэтому нет, не знаю.

– Его убил юноша, ныне занявший трон.

– Думаю, нас это не касается.

– На него возлагают большие надежды. Люди верят, что он сможет восстановить былую мощь империи, приведенной в упадок милосердием и добротой предыдущего правителя. Но у них осталась принцесса, которой удалось избежать уготованной ей смерти и тайком покинуть столицу. Правда, ныне за ней ведется охота.

– Слабым не место у власти, – задумчиво замерев на несколько мгновений, я вновь продолжила нарезать корень ши, который собиралась добавить в похлебку. Бросив взгляд на юношу, я продолжила. – Хуже жестокого императора,

может быть лишь император мягкосердечный. И правильно поступил этот юноша, убив такого правителя. Иначе страну ждало бы разорение. А ты? Ты ведь наверняка видел все эти события, что так важны для империи, ведь как-никак, но ты жрец.

– Видел, – после короткого молчания, подтвердил мои слова юноша.

– И не стал вмешиваться.

– Предначертанное судьбой изменить невозможно.

Перехватив нож, я толкнула юношу в плечо, отчего тот отлетел, ударившись спиной о стену, и, стремительно скользнув к нему, вонзила острие в стену возле головы жреца. Нож со стоном прошел в трещину между камнями, осыпав на пол глиняные крошки, а Ик-су глухо выдохнул. Между светлыми кудрями длинной челки, рассыпавшейся по лбу юноши, мелькнули его глаза удивительного аметистового цвета. Поймав его взгляд, я улыбнулась, вытащив нож из стены.

– Предначертано ли мне было тебя убить?

– Это известно, – сглотнув, ответил юноша, – лишь тебе одной.

– Не хочу верить в существование судьбы, – вздохнув, я прислонилась к столу и перевела взгляд на дощатый пол. – Если существует судьба и заранее прописанный план нашего пути, тогда жизни людей не имеют никакого смысла. Если боги, а не мы сами, руководят нашими поступками, то мы не больше чем марионетки в спектакле сумасшедшего и своенравного кукловода. Все наши мысли, переживания и чувства в таком случае не имеют никакой ценности и значения. А если так, то ради чего тогда жить?

***

Как интересно раскрывается человек, когда живешь рядом с ним. С нашей первой встречи прошло почти три недели. И практически все это время Ик-су пропадал на невысоком обрыве над озером, вознося молитвы известным ему одному богам. Вероятно, он на самом деле верит, что его пламенный шепот может достичь душ созданий, вознесенных им до недостижимых высот. Я ему даже немного завидую: когда считаешь, что есть кто-то рисующий нити твоей судьбы, что сплетаются в события и жизненный путь, то нет страха перед будущим, нет тяжести ответственности за каждое принятое решение и обрушающиеся вслед за ним последствия. К тому же всегда приятно думать, что есть кто-то боле мудрый и сильный, кто в нужную минуту возьмет тебя под свою защиту.

Возможно, боги и существуют, но разве может им быть до нас хоть какое-то дело? С высоты их душ мы, должно быть, совсем незаметны. Так каков же тогда смысл так много времени посвящать повторению одних и тех же слов, точно от этого люди, за счастье которых столь усердно молится Ик-су, в действительности станут счастливы? Не будет ли лучшим приложить такое завидное упорство на что-то более материальное и что на самом деле может оказать жителям окрестных деревень существенную помощь? Например, готовить им лекарства из растущих здесь целебных трав, которых в округе достаточно много, или же помочь в строительстве новых домов, а быть может ремонте пострадавших от времени и непогоды.

Но ведь для этого придется совершать реальные действия, а не только повторять заученные фразы, в которых уже нет смысла, ибо они идут не из глубины души, а просто механически срываются губ. Хотя Ик-су не произвел на меня впечатление ленивого человека. Он действительно верит, что так может помочь.

Однако за это время идею с лекарствами

я воплотила в реальность, пусть и не совсем добродетельно: раздавать их я и не подумала, ведь судя по всему, покупкой продуктов или их выращиванием занимался этот самый Юн, о котором как-то упоминал Жрец. А теперь при таком положении вещей мы вскоре останемся без еды, а последняя похлебка, которую приготовил Ик-су едва не свела меня в могилу. Поэтому я и решила делать самые часто используемые и необходимые лекарственные средства, в чем мне неплохо помогло собрание текстов Юна, а после продавала их в ближайшем городе в лекарские лавки. Ик-су показал мне особую тропу, по которой обычно в город ходил Юн, так что мне удавалось без трудностей добираться обратно.

Но сегодня я никуда не пойду: несколько дней назад по дороге к дому жреца меня настиг дождь, и я промокла насквозь, а после заболела. И по сегодня гроза стихала лишь на время. Ик-су объяснил, что начался сезон дождей, поэтому так будет еще продолжительное время. Его слова едва ли меня расстроили: я люблю такую погоду. Небеса закрывают беспросветные облака, сливаясь с застилающим горизонт туманом, который от сырости не рассеивается даже к вечеру, а в воздухе появляется особенный запах. Ты становишься, словно отделен от всех миров.

Существуешь лишь ты.

И тот, кто рядом с тобой.

Грозы позволяют ощутить близость другого человека особенно ярко. Стоит только погасить огонь в печи, затворить покрепче ставни на окнах и позволить себе погрузиться в тепло того, кто тебе дорог. А когда ты болеешь, то чувства обостряются еще больше. Плотнее закутавшись в одеяло, я отвернулась к стене, надеясь, что еще с утра умчавшийся куда-то Ик-су вскоре вернется. В таком слабом и разбитом состоянии я чувствую себя совсем неуверенно, оставаясь одна. А к этому неуклюжему юноше, что ни говори, я успела проникнуться.

Челка по-прежнему закрывала его глаза, и если раньше я считала, что он, возможно, прячет под ней шрамы или что-то подобное, то теперь начинаю думать, что скрывает он именно взгляд своих странных фиолетовых глаз. Пусть сам молодой человек и строит из себя дурачка, взгляд выдает в нем зрелую и глубокую личность. Мне интересны причины, по которым он выбрал себе такую роль. Хотя догадаться не сложно: вероятнее всего, так он пытается защитить себя от других людей. Кто захочет лезть в жизнь человека, кажущегося недалеким умом? Такое поведение избавляет от приставучих людей, хоть мне и кажется странным, что Ик-су избегает тех, за чье благополучие молится с такой прилежностью и усердием.

Прошлого молодого жреца мы в разговорах не касались, как не тревожил он больше и события моей жизни, что меня, не скрою, радует. Не люблю, когда люди лезут в душу со своими советами, жалостью или мнением о произошедшем когда-то со мной. Все случившееся, все чувства, пережитые мною боль и тоска или же напротив радостные мгновения – они принадлежат только мне одной. Никто иной никогда не сможет в полной мере ощутить и понять их глубину.

Огонь в печи почти угас, и, поежившись, я все-таки выбралась из-под одеяла, босиком добравшись до сваленных возле печи дров, но бросить их в пламя я не успела: дверь с шумом отворилась, пропуская в дом порывы ветра и дождя. Ик-су, с трудом удерживая створку от цепких лап грозы, захлопнул дверь и облегченно выдохнул, прислонившись к ней спиной. Привычный светлый халат жреца сейчас был измаран грязью и весь промок от дождя, а в светлых волосах запутались крошечные ветки и какие-то сухие то ли цветы, то ли плоды-семянки. Интересно, где его носило, что так перепачкаться умудрился? Наверняка опять обо что-то споткнулся и улетел в какой-нибудь кювет, где и прочертил своей мордочкой по грязи.