Жук в Муравейнике
Шрифт:
Я только вздыхаю — не помню я никаких хороших идей. Теперь я с подозрением смотрю на черный маркер, который Лекс достал из кармана.
— Ты предлагала найти тех нехороших людей, которые организовали игру, — напоминает друг. — Из моего планшета они все нужное стерли, из твоего телефона, полагаю, тоже. Так что нам нужно теперь как можно скорее восстановить по памяти все, что касалось игры. Все детали, которые только вспомним. И у тебя тут такая хорошая стеночка, на ней все будет хорошо наглядно видно. К тебе же сюда никто не заходит?
— Кейн иногда заваливается, — возражаю я.
— Больше
— Думаешь, его это остановит? — усмехаюсь.
— Думаю, да, — с улыбочкой говорит Лекс. — Полагаю, он отдал тебя Редженсу не просто так.
— А как? — крайне скептически смотрю на друга.
— Полагаю, Кейна вынудили это сделать, чтобы обезопасить тебя от него, поскольку он не всегда может контролировать свои эмоции, — выдает Лекс.
— Почему только меня тогда? — не вижу в этом всем смысла. — У него остаешься ты. А Ристика вообще рискует больше всех.
Лекс недовольно цокает языком и отводит взгляд.
— Но больше всего эмоций вызываешь у него именно ты, — говорит он.
— Вовсе нет! — с негодованием возражаю я.
— Я просто подслушал, как офицеры это обсуждали, — признается Лекс.
— Не понимаю, — ничего подобного я, пожалуй, не замечала, да и с чего бы вдруг?
Лекс пожимает плечами и снимает с маркера колпачок.
— Давай для начала вспомним все даты. Между некоторыми заданиями был большой перерыв, это может оказаться важным.
— Он точно стирается? — киваю я на маркер, это тоже кажется мне важным.
— Ну, смотри, — Лекс рисует маркером человечка на одной из кафельных плиток и тут же пытается стереть пальцем одну из его палочек-ножек. Ножка не стирается. — Э, надо бы какой-нибудь химии добавить, — сконфужено говорит он.
— Ага, — сердито глянув на него, ухожу за химией. Обычное средство, которое используется здесь для ухода за душевыми, с уничтожением человечка все же справляется достаточно легко, так что дальше мы с упоением начинаем составлять табличку с датами и адресами, по которым нас посылали устроители игры. Рядом выписываем все, что еще важного можем вспомнить. На удивление вдвоем нам удается восстановить довольно много деталей наших приключений. Жаль, что названия магазинов, где покупалась одежда, которую мы обменивали у падших на информацию, мы не запомнили. Фотографировали ярлыки с нее и понадеялись на эти фотки, а они оказались также стерты с планшета, как и переписка и прочее.
— Неплохо было бы услышать о похождениях второй команды и то, какие им давали задания, — говорит Лекс, оглядев наше общее творение на стене ванной.
— Мы знаем, где работает одна из них, барменша-блондинка, — вспоминаю я. — Как ее зовут?
— Равана, — конечно же помнит Лекс.
Решаем с этим не медлить, в принципе, мы и так потеряли слишком много времени на свои эмоциональные кризисы. Пока мы предавались переживаниям, могли произойти крайне неприятные для нас вещи. Во-первых, интересно, чем занимались в это время наши товарищи по команде, например, сбежавший с места преступления Ворчун? Как он это переживает, не пойдет ли он выкладывать все стражам? Кроме того, план хозяев игры может отнюдь не исчерпываться одним убийством, не исключено, что игра на самом деле продолжается.
Исходя
— Ее сегодня нет, и неизвестно, когда будет, — рассказывает он, пока мы выходим на платформу. — Отговорилась тем, что заболела. Адрес мне ее не дают, что понятно, я бы тоже не дал.
Обсуждая, как же нам добыть ее данные, мы потихоньку возвращаемся в учебку. Лекс предлагает радикальные варианты со взломом и кражей, я предлагаю передать ей сообщение через ее коллег. Постепенно, мы сходимся на том, что нам очень могли бы пригодиться способности Мориса, но адрес, по которому я была у него в гостях, я почему-то не помню. Хотя можно снова подойти к тому складу и попытаться восстановить наш путь до его апартаментов оттуда.
Чем дольше мы говорим о Морисе, тем страннее кажется внезапно увидеть его прямо перед собой на платформе.
— О счастье! — восторженно восклицает он и тут же спешит увлечь нас за собой в сторонку, подальше от людей. — Я уже… долго пытаюсь до вас достучаться. Вы что, отключили телефоны?! — Мы дружно киваем, и у Мориса появляется такое выражение на лице, как будто его сейчас стошнит. — Мне пришлось караулить вас на платформе, и я так издергался, что начал привлекать к себе внимание. У меня дважды проверили карту и наверное внесли в какой-нибудь список неблагонадежных или вроде того.
— Нет такого списка, — пытается успокоить его Лекс, но Морис все равно выглядит дурно и никак не может взять себя в руки. Мне это состояние очень даже знакомо. Нам приходится уйти вглубь платформы и найти скамейку, чтобы он мог посидеть, хотя тут мы и находимся на виду. Лекс отходит, чтобы взять ему в лотке чашку успокоительного отвара.
— Хозяева игры прислали мне сообщение, — наконец начинает рассказывать Морис, ополовинив чашку. — Наверное, его разослали всем нашим.
— Последний раз я включала телефон вчера вечером. Тогда ничего не было, — говорю я.
— Его прислали вчера около трех дня, — Морис вздыхает. — Я едва успел прочитать, прежде чем оно исчезло, и восстановить его я не смог. Я даже подумал было, что мне оно привиделось на нервной почве. Поэтому я навестил Палому, и да, она его тоже видела.
— Так что в нем было? — нетерпеливо спрашивает Лекс.
— В сообщении было сказано, что трубу еще не прочищали.
Мы с Лексом пару секунд непонимающе смотрим на Мориса. А он смотрит на нас, ожидая нашей реакции.
— Какую еще трубу? — реагирует Лекс.
— Очевидно, имеется в виду труба, в которую мы скинули… тело, — предполагает Морис. — Мы думали, что она для мусора и ведет прямо в бездну. Но я нашел схемы. В общем, там стоит дробилка, после которой отходы могут быть, как выброшены в бездну, так и в специальный отсек. И поскольку цех давно не работал, то тело, скорее всего, застряло в дробилке. А Палома рассказала мне, кого мы того…в общем, что это был офицер стражей, то есть его скоро хватятся…и поскольку это старший офицер…, короче искать будут везде. — Немного путано и с запинкой, но вполне доходчиво объясняет сложившуюся ситуацию Морис.