Жуков. Мастер побед или кровавый палач?

Громов Алекс Бертран

В декабре 1944 года Гитлер провел совещание немецкого генералитета, посвященное своему плану нанесения удара в Арденнах. Когда Гудериан, начальник генерального штаба, отвечающий за Восточный фронт, начал возражать Гитлеру, тот заявил: «Вам нет нужды пытаться поучать меня. Я командовал германской армией в ходе войны в течение пяти лет и за это время приобрел больше практического опыта, чем любой господин из генштаба мог надеяться когда-либо получить. Я изучал Клаузевица и Мольтке, прочитал все труды Шлиффена. Я лучше разбираюсь в обстановке, чем вы».

9 января 1945 года Гудериан, отправившийся на прием к Гитлеру, взял с собой начальника разведки на Востоке генерала Гелена, который, используя принесенные карты и схемы, пытался объяснить Верховному главнокомандующему

Германии опасность положения немецких войск накануне ожидаемого наступления русских на севере. По словам Гудериана, «Гитлер окончательно потерял самообладание, заявив, что карты и схемы «абсолютно идиотские», и приказал, чтобы я посадил в сумасшедший дом человека, подготовившего их. Тогда я вспылил и сказал: “Если вы хотите направить генерала Гелена в сумасшедший дом, тогда уж отправляйте и меня с ним заодно”». По словам Гитлера, на Восточном фронте «еще никогда ранее не было такого сильного резерва, как сейчас», на что Гудериан возразил: «Восточный фронт подобен карточному домику. Если его прорвут хотя бы в одном месте, все остальное рухнет».

Спустя три дня его слова сбылись – советская группа армий под командованием Конева прорвалась южнее Варшавы и устремилась в Силезию, а армии под командованием Жукова форсировали Вислу к северу и югу от Варшавы. Это было одно из крупнейших наступлений Красной армии за всю войну. Остановить победоносные советские войска было некому…

Но все это сопровождалось иногда и совершенно водевильными обстоятельствами. 1 февраля 1945 года Жуков издал приказ такого содержания, адресовав его командующему 1-й танковой армией генерал-полковнику Михаилу Катукову и члену Военного совета армии генерал-лейтенанту Николаю Попелю:

В собственные руки т. Катукову, Попелю

Я имею доклады особо ответственных лиц о том, что т. Катуков проявляет полнейшую бездеятельность, армией не руководит, отсиживается дома с бабой и что сожительствующая с ним девка мешает ему в работе. Авторитета Катуков в корпусах сейчас не имеет… и командиры штаба вокруг Катукова ведут очень нехорошие разговоры.

В частях Катуков как будто не бывает. Бой корпусов и армии не организует, вследствие чего за последнее время имелись в армии неудачи.

Требую:

1) От каждого из вас дать мне правдивое личное объяснение по существу.

2) Немедля отправить от Катукова женщину. Если это не будет сделано, я прикажу ее изъять органам «Смерш».

3) Катукову заняться делом.

Если Катуков не сделает для себя нужных выводов, он будет заменен другим командармом.

Катуков впоследствии женился на своей фронтовой спутнице Екатерине. А она, знала или нет о достопамятном приказе, но о Жукове отзывалась с большой досадой. В интервью «Московскому комсомольцу», опубликованном в 2006 году, вдова Катукова говорила так: «Жуков уже приготовил себе белую лошадь, собирался докладывать Сталину о том, что его армия первая вошла в столицу Германии. И вдруг неожиданно выясняется, что первым в Берлин входит Конев. Жуков в ярости звонит Катукову: «Задержи его! Мы должны подойти к Рейхстагу первыми!» Но наши войска уже в Берлине. И как может Катуков остановить Конева? Стрелять в своих солдат? Михаил Ефимович отказался. «Товарищ маршал, – сказал он Жукову, – вы командующий фронтом, и маршал Конев – командующий фронтом. Решайте между собой сами». Жуков закричал на него: “Сукин сын, я все ордена с тебя сниму и расстреляю как последнюю собаку!..”»

При этом сам Георгий Константинович целибат, судя по всему, на фронте не соблюдал. Его водитель рассказывал в интервью «Комсомольской правде»: «Лида Захарова появилась в нашей маленькой группе обслуживания Жукова в дни битвы под Москвой, осенью 41-го года. Георгий Константинович тогда расхворался, и к нему прикомандировали фельдшера – младшего лейтенанта медслужбы Захарову. Худенькая, стройная, она была для нас, как солнечный лучик. Более незлобивое существо трудно себе было представить. К ней быстро привязались мы все, в том числе и Жуков. Но она никогда не забывала,

что прислана следить за здоровьем генерала армии. Поэтому не отходила от него ни на минуту. И на передовую с Жуковым ходила… Мы-то – водители, адъютанты, ординарцы, охранники и даже политработники – оставались у машин, а они вдвоем шли на передовую. Жуков на дух не переносил присутствия этих во время поездок по фронтам, а Лиду всегда с собой брал. От нее была польза – порошок там дать, банки поставить, спину растереть, да и просто настроение поднять ласковым словом… Застенчивая и стыдливая Лидочка терпеть не могла грубостей и сильно терялась, когда занятый по горло Георгий Константинович отмахивался от ее заботы. Иной раз уходила от него в слезах. Свой нрав Жуков не укорачивал даже с ней, хотя и любил Лиду, но как-то по-своему, сурово. И тиранил ее, бывало, и по-солдатски посмеивался над ней, но от себя никуда не отпускал. Немало людей сменилось в группе обслуживания Жукова в те годы, но Лида оставалась.

Однажды, в июле 44-го года, в нашей маленькой группе был праздник – мы поздравляли Георгия Константиновича с награждением второй медалью Золотая Звезда Героя Советского Союза. И Лиде поручили вручать Жукову громадный букет. Видели бы вы это вручение! От смущения она была просто пунцовой, не смела даже поднять глаз на своего кумира. Как в тот момент Лида была трогательна в своем отглаженном форменном платьице с лейтенантскими погонами, орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу»! Даже взгляд Жукова потеплел. Нам показалось, что в тот момент он был гораздо счастливей, чем когда-либо».

По словам Бучина, маршал вообще любил женское общество: «Помню, в Берлине, после войны к нам приехали артисты из Киева. Так после представления Георгий Константинович с какой-то актрисой уехал кататься на моторной лодке. Мы все волновались, как бы они не разбились… А в другой раз, на Курской дуге, мы подвезли девушку до дому. Ехали на своем «паккарде», а она идет по полю. Ну Жуков велел притормозить. Пригласил ее в машину и всю дорогу шутил. Он был очень внимателен к женщинам».

Сталину, разумеется, доложили об отношениях Жукова с Лидочкой. Есть мнение, что произошло это с подачи Александры Диевны, узнавшей о сопернице и прибегшей к старому проверенному средству борьбы за семейный очаг – пожаловаться «куда следует». После чего Мехлис и донес скандальную информацию до Хозяина. Но вождь отреагировал хоть и не так афористично, как на доклад о фронтовом романе Рокоссовского с актрисой Серовой («Завидовать будем!»), но вполне толерантно: поинтересовался, не мешает ли это Жукову исполнять служебные обязанности.

– Мешать не мешает, но авторитет его подрывает… – пробормотал Мехлис.

– Не надо, товарищ Мехлис, лезть в отношения Жукова с военфельдшером, – резюмировал Сталин. – Эта женщина помогает Жукову, лечит его. Она помогает ему быть здоровым, а значит, и оставаться в строю. Жуков нам очень нужен здоровым.

В Екатерининском зале Кремля 28 марта 1945 года был дан обед в честь президента Чехословакии (проживавшего последние годы в вынужденной эмиграции) Э. Бенеша, в тот момент возглавлявшего эмигрантское правительство в Великобритании.

На этом приеме Сталин выступил дважды. В своем первом выступлении (вошедшем в его «Сочинения»), сделанном после ряда тостов за Красную армию, вождь неожиданно заявил: «Все хвалят нашу Красную армию. Да, она это заслужила. Но я хотел бы, чтобы наши гости, будучи очарованы Красной армией, не разочаровались бы потом. Дело в том, что сейчас в Красной армии находится около 12 млн человек. Эти люди далеко не ангелы. Эти люди загрубели в годы войны. Многие из них прошли в боях 2000 километров: от Сталинграда до середины Чехословакии. Они видели на своем пути много горя и зверств. Поэтому не удивляйтесь, если некоторые наши люди в вашей стране будут держать себя не так, как нужно. Мы знаем, что некоторые, малосознательные солдаты пристают и оскорбляют девушек и женщин, безобразничают. Пусть наши друзья-чехословаки знают это сейчас, для того, чтобы очарованье нашей Красной армией не сменилось бы потом разочарованием».