Жулик: грабеж средь бела дня
Шрифт:
– Так ты еще и сопротивляешься, уголовная рожа?! Ты мне еще и угрожаешь? – Пригнув вражескую голову к земле, старлей от души въехал коленом в пах противника.
Однако тот и не думал сдаваться.
– Да ты, сука, завтра на «Красную шапочку» пойдешь! – верещал он на весь вокзал. – На ментовской зоне парашу будешь хавать! Ты хоть знаешь, пидарюга, кто я такой?
Публика, скандализированная ситуацией, сгрудилась вокруг противников полукольцом, подавая советы и той, и другой стороне.
Медлить было нельзя. Отстегнув от пояса резиновую дубинку, прапорщик помчался
– Чего это ты его зацепил? – спросил прапорщик, застегивая на запястьях задержанного наручники.
– Фу-у-у… – Утерев трудовой пот со лба, опер неожиданно улыбнулся и, подхватив чемоданчик блондина, спросил: – Ты что, не узнал? Да посмотри на это уголовное хлебало!
– Хлебало как хлебало. Я таких за смену сотни вижу, – равнодушно ответил прапорщик и, подхватив бесчувственное тело под мышки, поволок его в отделение линейной милиции.
– Сейчас объясню, – пообещал старлей, помогая транспортировать задержанного к открытой двери, над которой молочно белела вывеска «Милиция».
Приковав бесчувственное тело наручниками к батарее, правоохранитель вопросительно взглянул на коллегу: мол, а в чем дело?
– Начальство твое где? – спросил сыщик, располагаясь за столом в позе следователя из дурацкого фильма.
– Местовые с таксистов снимает. А что? И вообще – что это за хмырь с бородавкой?
Сыщик ответил не сразу. Подойдя к стенду с оперативными ориентировками, он встал сбоку, принимая позу художника на презентации новой картины. И, наслаждаясь собственной ролью, изрек:
– Читай, – палец старлея лениво ткнулся в стенд.
– «По подозрению в совершении тяжких преступлений разыскивается особо опасный рецидивист Сазонов А. К., уголовная кличка Жулик…» – прочитал прапорщик. Оценив тяжесть вменяемых обвинений, он причмокнул: – У-у-у, бандюга какой! А с чего ты взял, что это и есть тот самый Сазонов?
– Ты дальше, дальше читай!
Кроме стандартного набора примет вроде роста, особенностей телосложения и цвета глаз, ориентировка содержала весьма ценное дополнение о бородавке на подбородке (безусловно, приклеенной), а также о том, что «преступник может пользоваться театральным гримом и выдавать себя за старшего следователя Генеральной прокуратуры…».
Прапорщик внимательно посмотрел на задержанного – но теперь уже совершенно новым взглядом. Совпадало все: и особенности телосложения, и цвет глаз, и светлые волосы, и даже бородавка на подбородке…
– Он мне как раз впаривал, будто бы в Генпрокуратуре работает, – добавил оперативник. – И даже ксиву показывал. Ага – так я ему и поверил!
– Так это… и есть тот самый Жулик, который в прокуратуре погром учинил, а потом Юрьвасильича Коробейника с его телкой расстрелял?
– Тот самый, – самодовольно выпятил подбородок старлей.
– Так ведь… на нем половина Кодекса висит!
– Я на него еще «сопротивление при исполнении повешу», – мстительно пообещал транспортный сыщик.
Прапорщик повздыхал завистливо. Не каждый день сыскарям выпадает такая
– Ладно, сейчас я его по горячим следам, как говорится, допрошу, – прищурился оперативник.
– Так ведь… он без сознания, – засомневался прапорщик.
– Щас он у меня все осознает!
На ободранном двухтумбовом столе стоял круглый канцелярский графин, и вода в нем стыла пузырем циклопической слезы. Стакана воды, выплеснутой задержанному в лицо и за шиворот, оказалось достаточно, чтобы вернуть его к жизни. Дико взглянув на правоохранителей, блондин вновь принялся страшно ругаться. Обещания организовать милиционерам извращенные половые сношения с такими же самцами куриц, как и они сами, были в его устах самыми мягкими. Высокомерие брызгало из него, как сок из переспелого арбуза.
– Я – старший советник юстиции! – ярился задержанный. – Я старший следователь по особо важным делам! Во внутреннем кармане мое удостоверение! У меня служебная командировка! Сию секунду свяжитесь с Генеральным прокурором!
– Насчет того, что ты якобы старший следователь, уже весь город слышал! – ощерился опер и с наслаждением засадил кулаком под ложечку блондина; тот захрипел, дернул кадыком, выпучил глаза и вновь затих.
– И чего только эти жулики не придумают, чтобы избежать справедливого возмездия! – впечатлился прапорщик. – Документы подделывают…
– …парики носят и искусственные бородавки к морде лица приклеивают! Щас увидишь! – зловеще пообещал опер, хватая блондина за волосы, чтобы сорвать парик.
– Ооооууу!.. – заорал тот на весь вокзал. – Это милицейский произвол!
Результат несколько обескуражил – волосы оказались настоящими.
– Значит, покрасил, – резюмировал опер и потянулся к подбородку блондина. – Зато бородавка у него – явно приклеенная. Сейчас увидишь…
Несчастный взвыл так, будто его кастрировали без наркоза. Дзинькнул канцелярский графин на столе, густо засопел прапорщик, и даже вокзальный шум под окнами, казалось, на секунду затих.
– Наверное, «Суперцементом» клеил, – заключил старлей, придвигая к себе телефон. – Ничего, в горотделе сам снимет…
Набрав номер дежурной части, сыскарь не без гордости сообщил, что только что задержал опаснейшего преступника, судя по ориентировкам – того самого Сазонова А. К., который и навел в городе шороха. В дежурной части страшно обрадовались, пообещав прислать машину сию же минуту.
Первый допрос в ГУВД не принес ничего нового: блондин с окровавленным подбородком мерзко ругался, суля правоохранителям самые страшные кары, и только удары дубинкой по почкам несколько охладили его пыл. Правда, обыск карманов и чемоданчика формально подтверждал справедливость слов лже-Точилина – у него действительно обнаружили служебное удостоверение, командировочный лист и предписание, подписанное ни много ни мало Генеральным прокурором. Документы сочли очень качественной подделкой, что, в свою очередь, значительно усугубляло положение самозванца.