Жупочка стреляет на поражение
Шрифт:
– Опиши их? И куда ты должен был меня привести?
– Суровые, высокие и мускулистые мужики лет сорока. Двое. Оба в чёрном, в капюшонах, как сектанты. Оба с короткими бородками. А куда привести – не знаю. Я сразу сказал, что отказываюсь им помогать.
Эх, святая простота! Надо было согласиться и выведать побольше информации!
– Если увидишь их ещё, скажи, что согласен привести меня. Понял?
– З-зачем? Это же опасно?
– Не быть тебе детективом! – отмахнулась я. – Просто сделай, как я тебе говорю.
–
– М-м-м... Может быть, – пожала я плечами. – Я посмотрю, каким ты теперь будешь другом.
– Я всё сделаю! – заверил меня он, а затем вспомнил былое и обнаглел: – А косячком не угостишь?
– Нет!
***
Утром четверга голубь принёс мне послание от Гедеона, судя по почерку, написанное в спешке и нервном напряжении:
«Я не смог приехать лично, но выражаю глубочайшее недовольство твоей безрассудностью! Ты же обещала мне завязать с травкой! Пожалуйста, я взываю к твоему разуму: будь осторожна, не ввязывайся в авантюры и не контактируй с сомнительными лицами. От этого сейчас зависит твоя жизнь. Иначе мне придётся вернуть тебя в М. Прошу тебя, любовь моя, береги себя.
Ответное письмо отправь с этим голубем, он доставит его прямо ко мне. На всякий случай не пиши имён и не ставь подпись.
Люблю тебя больше жизни.
Без подписи.»
Я, не мудрствуя лукаво, написала ещё более короткий ответ:
«Дорогой мой, за меня не волнуйся. Доверенные люди сообщили, что кто-то пытается добраться до меня, но меня надёжно защищают. Разумеется, я осторожна. Собираю информацию, которая так необходима для поимки врага.
Расскажи, как продвигаются дела с Р.?
Целую, твоя...»
Стоило голубю улететь, я подумала, что сейчас была бы более полезна в Маскау, как это ни странно. Именно там сейчас кипят главные страсти. Через несколько дней в Роисс для приготовлений к свадьбе должна приехать Галлийская королевская семья, и мне не хочется пропустить главную движуху, а, судя по нежеланию Нотеши выходить замуж, она будет, и ещё какая!
Эх, вытворить что ли что-нибудь этакое, чтобы Гедеон меня забрал?
«Пошли кузнеца Пупкина кадрить, а?» – предложила Вторая.
«А, пошли!» – огорошила её я.
Глава 50. Сердитые булки
От кузнецовой жены я удирала под оглушительный хохот Второй в голове. Ну, и дела! Подумаешь, заказала выковать мне тиару с самоцветами и случайно задела ножкой его ножищу. Точнее, это всё были прихоти Второй, я лишь подыгрывала ей. Кто ж знал, что мужичок воспылает и внезапно окажется женатым на кузнечихе в полтора раза крупнее его?
Но, как говорится, во всём есть плюсы: в воскресенье вечером Гедеон приехал, чтобы забрать меня утром. Сердитый! Сердито обнял меня до треска в рёбрах, как в последний раз, сердито поцеловал и ещё сердитее прорычал, что ужасно сердится.
Эх... Прощай,
Я ещё не подозревала, насколько судьбоносно наприключаюсь.
***
А пока, дабы скоротать время, я напекла нам в дорогу пирогов и нервно их точила, пока Гедеон сердито пыхтел и думал о своём, о грустненьком. Кручинился, в общем, даже к выпечке не притронулся.
«Сами слопаем. Нам больше достанется», – фыркнула Вторая.
Мне оставалось только есть и нервничать, нервничать и есть. И вообще, я голодна, как модель на диете!
Расстега-а-ай... Шанежка... М-м-м!
Я ночная жрица еды. Я ужас, летящий на крыльях-чебуреках!
А вот кулебяк в этот раз у меня не было. Всё из-за их названия, которое теперь ассоциируется у меня не с тем, с чем надо.
Случай этот не столь давний, и не особо яркий, но почему-то осел у меня в памяти.
В тот день мы с Аристархом сидели у меня на кухне и собирались пить чай с пирожками. Бывший друг вдруг ляпнул:
– Кулебяка. Бяка, – понятное дело, это была всего лишь игра слов, но обидно же!
– Ты и тут умудряешься обосрать меня! – разозлилась я.
– Это был всего лишь каламбур.
– Знаешь, что? Пусть твоя мамочка с открытым ртом слушает твои каламбуры и кормит НЕ бякой! И пусть не суёт мне на благотворительную кормёжку своего отпрыска!
– А вот это уже было обидно... – он состроил оскорблённое лицо. – Чтобы ты знала, у слова «отпрыск» отрицательная коннотация[1]. Отпрыск – это как результат чьего-то прысканья.
– Ну, если задуматься... – поддела его я, зная, что тема отца для него болезненная.
– Ах, ты так?! – и Аристарх, со скрипом отодвинув стул, ушёл, оставив на столе недоеденную кулебяку. Как будто она и впрямь была бякой!
С тех пор кулебяки я не пеку, как-то не хочется.
***
Утром, когда мы отправились в путь, мой организм решил, что вчерашнего пира было мало, и надо продолжить банкет, пока влезает.
Всю дорогу я смотрела на хмурого Гедеона и закладывала мясные пирожки в рот.
Разговаривать моему возлюбленному тоже не хотелось, я с трудом вытянула из него несколько фраз:
– Гедеон, что ответил твой брат, когда ты спросил про брачный договор?
– Что это не моё дело.
– А как на это отреагировал твой отец?
– Грозится отлучить Родерика от престола.
– М-да...
– Род выставил у дверей стражу, которая пускает к нему в кабинет только отца и Присциллу.
– А её зачем?
– Мне это тоже кажется странным, – задумчиво произнёс он и погрузился в свои невесёлые мысли, невидящим взглядом, уставившись в окно.
А вечером...
Я никак не ожидала, что нас во дворце будут встречать не только король Роисса Барнабас с королевой Присциллой, но и мой папашка с Тео (Нотеша с Каролиной занемогли с дороги, ну, или готовились к скорому торжеству).